Стоя на улице, я закурил и, отправив Семенова оформлять новоиспеченного заключенного, не спеша пошел по улице. До конца рабочего дня было еще два часа, вот только делать не хотелось ничего. Честно, я и сам не понимал, почему не поехал в отделение. Впрочем, где-то в голове шевелился червячок предчувствия, что на убитом в квартире алкаше день не кончится и еще до конца смены жизнь преподнесет подарочек сомнительного качества. Поэтому даже не удивился, когда мобильник истошно заверещал «Мурку». Блатной рингтон на вызовы с работы я установил давно, и начальство даже решило устроить мне выволочку, но в процессе устного порицания у полковника на сотовом заиграл «Владимирский централ». Полковник смял разговор и, нервно давя на кнопки, спешно ретировался за дубовые двери кабинета.
– Миронов, ты где? – забубнил дежурный. – Вы же вроде в девятнадцатом?
– Были, – осторожно ответил я. – Семенова с машиной отправил к вам, у него задержанный там… Оформишь?
– А ты сам где? – повторил дежурный, который к выкрутасам коллег был приучен и потоком слов не дал сбить себя с толку.
– Ну, в девятнадцатом еще… В машине места не было. Сейчас на маршрутке доеду…
– Не надо никуда ехать. Не в службу, а в дружбу – сгоняй к плотине. Там неподалеку жмурку на берегу нашли. То ли утонула, то ли нет. Караульные тебя там встретят…
– А… – начал я.
– Эксперт уже выехал. Давай, Кирилл, слетай, тебе ж там рядом.
– Ладно, – раздосадованно буркнул я. – Мне тут и правда недалеко.
– Вот и хорошо, – обрадовался дежурный, – а то Игорюня на драку выехал, Семенова еще нет, если что, я его обратно отправлю, а там глядишь, и труп некриминальный…
– Как же… – фыркнул я. Червячок сомнения раздулся до размеров жирной гусеницы и лопнул с влажным треском. Ну вот и случилось… Как пить дать оно…
У плотины действительно стоял охранник, с недовольством наблюдая за прибывающей толпой. Меня он без излишних эмоций проводил вниз по крутой скользкой дорожке, на которой я шлепнулся на задницу, чудом не съехав вниз как олимпийский бобслеист, только без саней-бобов. На берегу уже копошился криминалист Жора Милованов, который должен был смениться еще вчера. Судя по усталому виду и резким морщинам на лбу, такого счастья ему испытать так и не пришлось. Внизу скучал незнакомый оперативник и толстый мужчина с лицом вечного участкового в милицейской форме. Рядом переминались несколько горожан, сумевших подобраться поближе.
– Вы из убойного? – спросил участковый. – Старшина Рылин. Это мой участок. Мне Мишаня позвонил, говорит – жмурку нашел у плотины. Ну, я прибежал, посмотрел, а потом уже ваших вызвал. Сейчас еще прокуратура должна быть.
– Мишаня – это кто? – спросил я, пожимая протянутую руку.
– Мишаня – это свидетель… так сказать. Он тут рыбу ловит частенько, ну, продает ее на базаре, на опохмел зарабатывает. Вон он стоит, в кепке…
– Ясно, извините, – произнес я, вытаскивая вибрирующий в кармане телефон. В динамике зазвенел захлебывающийся от волнения голос Семенова:
– Товарищ капитан, у вас там труп криминальный? Правда? Можно я подъеду?
– Да неизвестно еще, криминальный или нет, – буркнул я и покосился на старшину. Тот удрученно развел руками. – Ладно, приезжай. Будет чем заняться…
Сунув телефон в карман, я отправился к небольшому пятачку песчаной отмели, находившейся между двумя раскидистыми кустами ивы. На нем лицом вниз лежала девушка с длинными светлыми волосами, одетая в тонкое розовое платье. Одна туфелька на длинной шпильке была на ноге, вторая сиротливо валялась поодаль. Повернутое в профиль распухшее лицо жуткого синего цвета вызывало содрогание. Милованов сидел рядом с ней на корточках и выковыривал из-под ногтей мертвой руки грязь и какие-то волокна. Рядом с ним лежал фотоаппарат, которым он, видимо, только что снимал положение трупа.
