– Как дела, Жор? – спросил я. – Так и не сменился?
– Покой нам только снится, – мрачно ответил Милованов. – Ты там по бережку осторожно ходи. Я следочки нашел интересные, мы их гипсом залили, не поломай. И вообще, порыскай тут, я бегло очень смотрел. Мне бы с покойницей разобраться.
– Чего не сменился-то, Жора?
– А на кого? Ленка в декрете, Кузьминична слегла с воспалением легких. Вот ты мне скажи – лето в этом году будет?
– Так оно было, – обрадовал я.
– Когда?
– А, ты в этот день работал…
– Юморист… – недовольно фыркнул Милованов. – Ладно, иди отсюда, не отсвечивай.
Я отошел. Когда Жора работал, лучше было не лезть под руку. Воспользовавшись паузой, я закурил. Сверху замаячил Семенов. Заметив начальство, он рванул было к тропинке, но я ожесточенно замахал ему руками. Семенов недоуменно развел руками. Я набрал его номер и велел походить по берегу, поискать что-нибудь интересное. Прямо напротив пляжика в миниатюре на глиняном склоне виднелась длинная борозда, как будто сверху спускали что-то тяжелое. Небрежно попыхивая сигаретой, я принялся осматривать окрестности.
На берегу ничего интересного не нашлось. На крохотном пятачке было трудно что-либо не заметить. Узкая тропинка убегала в две стороны: направо – к плотине, налево – к большому пляжу. Покойница, лицо которой скрывалось за спутанными волосами, на этом песчаном берегу выглядела инородным телом. Столпившиеся у плотины люди что-то негромко обсуждали и строили предположения. Я неприязненно подумал, что зеваки неизменны во все времена. Ну что, скажите, может быть привлекательного в мертвом теле, если вы, скажем, не некрофил? Будь моя воля, я предпочел бы скоротать этот день дома, на родном диване, в обществе жены. Ну а если не повезет, то хотя бы в дежурке за кроссвордом, слушая ментовские байки и попивая крепкий чай с вареньем. Вместо этого приходится торчать на берегу реки, искать улики с перспективой простудиться, потому что от воды немилосердно дует.
– Жор, что скажешь? – спросил я, подходя к эксперту. Копавшийся в своем объемном чемоданчике с инструментами Милованов недовольно поморщился.
– Ну что я тебе сейчас сказать могу? Смерть явно насильственная, это к гадалке не ходи, а вот отчего она наступила – это уж пожалуйте в морг, как говорится, вскрытие покажет. Убили девочку, а вот утонула или удавили ее – пока не знаю.
– Удавили?
– Ты сюда посмотри. – Милованов ткнул шариковой ручкой в багровые пятна на шее покойницы. – Видишь, странгуляционная борозда отсутствует, а эти следочки – от пальчиков. То есть душили ее руками, не веревкой какой. Об этом же говорят кровоизлияния в оболочке глаз, трупные пятна опять же… Девочка сопротивлялась, но недолго. Так что, возможно, захлебнулась…
– Значит, сопротивлялась?
– Без сомнения, хотя… Видишь вон там, на берегу след характерный? Она оттуда сверзилась, и, похоже, не сама. Оттого вырывалась и брыкалась как могла. Ногти сломаны, под ними грязь и пара ниточек синеньких. Ну, и ходил кто-то по берегу в спортивной обуви типа кроссовок или кед. Ребристая подошва, без каблука. Я у свидетеля на башмаки глянул и на всякий случай слепок взял, но он в сапогах, и размер другой – меньше.
– Кирилл Сергеевич, – крикнул сверху Семенов, – она, похоже, тут бежала. Тут следы в глине. И мужские отпечатки тоже есть…
– Посмотри, откуда они ведут! – сложив руки рупором, заорал я. – Может, найдешь чего… Жора, а девочку не поимели перед удушением?
