-
Дона Тильда, - как-то обратилась я к нянюшке перед сном, - отчего тебя зовут
дона, а меня мия?
-
Мия Лессиль, так какая ж из вас дона? – рассмеялась нянюшка. – Так только
почтенных женщин называют, что пожить успели, детей народили.
-
А у тебя есть дети? – вполне натурально округлила я глаза.
-
У меня нет, - поджала губы Тильда. – Не дала Пресветлая деток, не заслужила
видать.
-
А моя мама где же? – продолжила я расспросы. – Почему она не приходит?
-
Матушка ваша, мия Лессиль, давно уже покинула нас. Как только жизнь вам
подарила, так и испустила дух. – Присела рядом со мной нянюшка. Я, конечно, это
и так знала, слышала разговоры в первые месяцы жизни. Только не нужно доброй
женщине знать, что я помню свое младенчество.
-
Покинула? – переспросила я. – Куда она ушла?
-
Отправилась в сады Пресветлой, - кивнула нянюшка, украдкой вытирая заблестевшие
глаза.
-
А батюшка мой где? Тоже покинул нас? – продолжала я расспросы, стараясь
казаться бесхитростной.
-
Нет. – Нахмурилась дона.
-
А где же он? Отчего не приходит? Он меня не любит?
-
Спать тебе пора, вот что! – нянюшка решительно поднялась и быстро клюнув меня в
щеку вышла из детской. Я аж опешила от ее поспешности. Ладно, не в этот раз,
так в другой. Выяснить, кто мои родители и где я нахожусь сейчас, все равно
нужно.
Другие
девочки явно прислушивались к нашему разговору, но прямо сейчас никто ничего не
сказал, никак не прокомментировал. До сих пор для меня оставалось загадкой, с
какой целью нас собрали в этом доме. Предположения, конечно, были. Однако
правда, которую я узнала немного позже, оказалась шокирующей.
Мои
доны с присущей им добротой ухаживали за всеми девочками. Мы часто гуляли во
внутреннем дворике, огороженном высокой живой изгородью, очень высокой, больше
трех метров, как мне кажется. К тому же колючей и шипастой, нечего было и
думать перебраться через нее. С одной стороны, это обеспечивало нашу
безопасность, с другой – очень ограничивало кругозор. За пять лет жизни я не
видела ничего, кроме некоторых помещений и коридоров дома и этого внутреннего
дворика. Нам не воспрещалось бегать и играть, только девочки были каждая сама
за себя, никто ни капельки не сдружился за эти годы. Я сумела наладить кое-какой
контакт со всеми, кроме Рориты, но это ни в коем случае не была дружба.
Все
мы жили и воспитывались в равных условиях, питались в одно время, гуляли все
вместе, наряды нам шила одна и та же швея, практически идентичные. Лишь мне
удавалось вырваться из детской ненадолго, мои доны смотрели на это сквозь
пальцы, прикрывая перед старшей доной и доной Ледарой, которая только и искала
повод придраться ко мне. Еще в два года я пристала к доне Тильде с просьбой
научить меня читать. Нянюшка только руками всплеснула в удивлении. Помочь мне
она не сумела, потому что сама грамоте обучена не была. Из всех дон только
старшая – Ниолара оказалась грамотной. Несколько дней я придумывала, как бы
упросить ее давать мне уроки. Помогла Тильда. Видя мое явное желание, нянюшка
сама поговорила с главной доной. Ниолара затею восприняла скептически, поначалу
даже не одобрила. Начала со мной заниматься только чтобы доказать тщетность
всей затеи. Буквы я выучила за несколько дней. Ничего сложного. Их всего
двадцать пять, все однозначные, имеют только одно прочтение. Только вот читают
и пишут тут не слева направо, а сверху вниз. Непривычно и неудобно, но человек
может научиться всему, чему только захочет. Поначалу я пробовала самостоятельно
складывать буквы в слова, само собой возникли трудности. Ниолара уже охотнее
подсказала, в чем сложность, уделяя моему обучению примерно по часу в день.
Выяснилось, что еще и некоторые буквы в соседстве читаются по-разному. Но,
несмотря на все сложности, чтение я освоила очень быстро.
