– Сабля выкована три года назад, – продолжил торгаш. – Всего таких сделано тринадцать. Две из них достались мне от одного северного пирата, по кличке «чёрный матрос Боб». Его не зовут Боб, а цвета герба, который он сам же и нарисовал, зелёный и синий, однако почему-то он решил, что непременно желает быть чёрным матросом Бобом. Почему не чёрным капитаном? Одним богам известно.
Эндрил почти не слушал торговца. Вместо этого он полностью обнажил клинок. Поиграл им в руке – тот был лёгким, практически невесомым. И казался невероятно острым. Юноша мгновенно представил, как обнажит такой в битве или при абордаже. Хотя… Нет, в пылу сражения, никому нет дела до красоты оружия. Есть идея получше. Он вскинет меч над головой, когда принесёт королевству новую, неслыханную победу. И это оружие станет символом. Символом величия и славы, которые будут ассоциироваться с его именем. Скоро. Уже вот-вот.
– Тиморена, – продолжал рассказ торговец. – Торговое судно из Иль’Ниора двигалось прямиком к Царь-древу, когда чёрный матрос Боб ограбил его. Но клинок всё же добрался до Царь-древа, как видите, и теперь…
– Я возьму его, – властно провозгласил Эндрил. С этим клинком он и впрямь ощущал себя кем-то вроде короля. Или как минимум адмирала.
Торговец замолчал и вновь удовлетворённо склонил голову. Как и подобает, когда перед тобой Эндрил рода Тан Гурри. Старший сын короля восточного Царь-древа.
Впервые за это утро, начавшееся так скверно, всё было правильно.
Эндрил отсчитал необходимую сумму. Подумав, добавил двадцатый угловатый камушек размером с мизинец, чуть заметно светящийся синим. И пошёл прочь от шатра торговца. Вперёд. Прямиком туда, где возвышался королевский дворец.
Глава 5. Встречают по одёжке
Эндрил отошёл на добрых двадцать шагов, прежде чем, убедившись, что никого нет рядом, вновь обнажил клинок. Сказать по правде, принц мало смыслил в оружии. Он участвовал в нескольких турнирах – даже победил в одном из них, – надевал парадную саблю на приём в честь собственного дня наречения, а в детстве даже разыгрывал несколько сцен морских баталий, и всё же оружие в этих случаях либо было выбрано кем-то из слуг, либо… было игрушечным.
Обычно он не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Наверное, когда боги создали его, забыли отсыпать необходимое для аристократа количества страсти к военному делу, заменив это любовью к выпивке и красивым светловолосым девушкам.
И всё же… Он купил этот клинок без промедления, без даже толики сомнений. И на то имелось две, как ему казалось, веские причины.
Во-первых, боги… Не требовалось никаких знаний, чтобы с уверенностью заявить: эта сабля была произведением искусства. Рукоять идеально ложилась в руку. Два красных камня поблёскивали, инкрустированные в навершие. Восемь тонких золотых линий тянулись от них к самой гарде, а затем исчезали возле лезвия и будто бы превращались в отблески света, играющие на холодной серой стали.
Эндрил даже встал в боевую стойку. Аккуратно взмахнул мечом, затем ещё раз, увереннее, ударил с плеча. Срубил с ближайшей ветви несколько зелёных листочков, и те покорно упали к его ногам. Клинок двигался легко и беззвучно – практически был продолжением его руки. И принц определённо начал понимать, отчего вокруг красивого оружия столько шума.
Но была и вторая причина. Он прибыл на Царь-древо ради разговора с отцом. Одного-единственного разговора, который непременно превратится в поединок. Разговора, в котором всё, чем он сможет сражаться – это слова. Правильные слова, точные, своевременные. И Эндрил знал: эти слова у него есть. Есть план, который поможет ему вернуться домой. А вместе с тем и превратит все последние неудачи отца в победы. И в итоге заставит его гордиться.
