– Хорошо, нужно идти. Поднимайся, и на улице без фокусов.
«Муж» выходит в коридор.
Я задерживаюсь на секунду, не в силах оторвать глаз с подставки для ножей. Там теперь пустое место. Встряхиваюсь, и выхожу следом за Марком, переступая бездыханные тела.
Вольный внезапно хватается за дверной косяк и тихо хрипит.
Я подхожу ближе и замечаю алое пятно на его футболке. Не всесильный – и у него есть слабые места. Но когда он начинает заваливаться, подхватываю. Зачем жалею? Возможно, потому что мне нужны ответы.
– Вика, нам нужно уходить отсюда… – выдавливает он слабо и, хватаясь за дверь спальни, опускается на колено. Рука, что у меня на плече, тянет нас вниз.
– Сейчас уйдешь, – огрызаюсь я. – Вызову полицию, и ты уйдешь навсегда из моей жизни.
– Глупая дурочка. Ты же нож вонзила. Я – официально твой муж и ты ничего не поделаешь, – он говорит утробно, сцепив зубы. Прижимает мои плечи так сильно, что приходится невольно сесть на пол.
– Но я же защищала тебя!
– Да кто этому поверит? Особенно, если я им внушу.
– Что? Это уже слишком, – пытаюсь освободиться и бросить его, но Марк впивается в локоть. Рычу: – Тем более, второму ты шею свернул.
– Нужно просто уйти. Поверь мне, – с шумом выдыхает Вольный.
Я гляжу в его глаза и не знаю, как поступить. Какое-то глубинное чутье подсказывает мне, что уходить все же надо, но не получается принять то, что придется помогать моему похитителю.
– С одним условием. Ты позволишь мне связаться в родителями.
– Как скажешь, – не раздумывая, отвечает Марк.
Правда, значит. Живы они!
– Что делать?
Помогаю дойти «мужу» до кровати. Он стаскивает одежду, промокшую кровью. Обмотка вся смялась и съехала: открылся длинный шов, из которого выступают кровавые капли. Они пузырятся и стекают дорожками по животу.
Я бросаюсь на кухню, чтобы найти в аптечке бинты и перекись. Перепрыгивая тела в коридоре, возвращаюсь в комнату. Стараюсь ни о чем не думать, а просто делать. Марк откинувшись назад, ложится на кровать.
Его ресницы подрагивают, а губы сжаты до бела. Так ему и надо! Пусть мучается.
– Поднимайся, – бросаю я.
Марк распахивает глаза. Вижу только белки глаз: из них льется золотистый свет.
Кончики пальцев щекочет. Гляжу на руки и тихо ахаю. Подушечки, будто золотой пыльцой посыпаны: сверкают и осыпаются.
– Дай руку, – тянется мужчина. Руки сами выбрасываются вперед и я хватаюсь за Вольного. Простреливает электрической дугой, спину выгибает, глаза заливает светом.
Налетают воспоминания, что бурной рекой сбивают меня с ног, и я падаю рядом с кроватью.
Маршрутка. На месте водителя – Марк. Когда машину заносит, он молниеносно хватает меня за руку, и я вижу то же желтое сияние.
Прихожу в себя. Мрак рассеивается, свет заглатывает меня ударом по зрачкам.
Затем медленно привыкаю, смотрю перед собой, все еще не понимая, что произошло.
– Кто ты, Крылова? – шепчет «муж» и обматывает швы чистым бинтом. Кровь остановилась, он посвежел и приободрился. Это повергает меня в новый шок.
– Кто ты, Вольный?
Марк, усмехнувшись, встает.
– Нам пора идти, – он набрасывает чистую футболку. Как-то быстро он восстановился. Марк повторяет: – Вика, очнись!
– Но как?
– Видимо, мне не все о тебе рассказали. Вопросы потом. Сейчас стоит уйти, – он оборачивается на распростертых мужчин. Подходит ближе и шарит их карманы. – Подготовленные суки! Ни единой зацепки, кто мог послать. Долго ты будешь стоять, как примороженная? Вика!
