– Мы еще увидимся? – шепчет она.
– И довольно скоро…
Я развернулся к ней, ее тело немного качнулось назад, и мы некоторое время стояли, касаясь друг друга грудью, бедрами, животами… От нее пахло сексом, духами «Jadorе» (вспомнил, что в переводе это значит «Я обожаю») и пленительной женственностью.
Она медленно, очень медленно опускается на колени и прижимается губами к напряженному члену:
– Он такой хороший.
Я поднимаю ее голову так, чтобы она смотрела мне прямо в глаза
– Ты тоже
– Хочешь меня? – она смотрит на меня затуманенными глазами и тянется к члену раскрытыми губами.
– Угу, – мычу я, испуская стон, и не нахожу ничего более умного чем спросить: – а работа?
– Подождет…
На совещание я опоздал. Точнее, перенес его на два часа. Как любит говорить Фомин: служебные дела делаются в первую очередь, а вот личные, личные вне очереди. А он как никак, по прошлой жизни, «кап два», старше по званию, и значит я, должен ему верить.
Совещание я провел неровно, то и дело выпадая из процесса. В конце решил признался, и сказал, что мало спал, как будто, этого и так этого не было видно.
Поэтому быстро его закончил и, дождавшись пока сотрудники выйдут из кабинета, предупредив секретаря, что меня ни для кого нет, задремал, откинувшись в кресле и положив ноги на стол.
Мои мысли крутились в замкнутом клубке. Мне снились Света, Лиза и, Адамович. Вернее сначала это была одна Света, колебанье белой груди, как в виденном мной когда-то фильме «История О»: потом Света, Лиза и я оказываемся загородном доме, на огромной кровати; блондинка и брюнетка занимаются любовью, я, как идиот и вуайерист только наблюдаю, и наконец присоединяюсь к ним… Настойчивый стук в дверь, я отрываюсь от интимного процесса, иду открывать, за дверью темная вода и лодка, в ней покачиваясь на волнах. стоит Адамович, он призывно машет рукой, и я вижу, что мы на Волге в Завидово. «Когда ты отдашь мне долг?» – кричу я. Ильич смеется. Неестественно громко! Хохочет! Он бросает в реку несколько упаковок с деньгами, поочередно, друг за другом… они намокают и медленно уходят на дно.
Меня разбудил телефон, и я, не глядя на экран, схватил трубку:
– Слушаю.
– Привет! – раздался голос Волгина. – Не отвлекаю?
– Ты? Никогда, – тепло отозвался я.
– Хотел заехать к тебе, сауну организуешь?
– Не вопрос.
– Тогда в девятнадцать ноль-ноль. Буду с товарищем из УВД ЦАО… Ты просил меня познакомить с кем-нибудь оттуда, решать вопросы стриптиз-клуба?
– Да. Друзья открывают клуб в Златоустьинском переулке.
– Его вотчина.
– Вот спасибо. Он мне уже нужен. Местные товарищи, с «земли», интересуются. Несколько раз заходил участковый, знакомился, и аккуратно пробивал директора насчет «крыши»: «кто да что…», ну ты понимаешь.
– Коля, все порешает.
– Жду, – обрадовался я.
– До вечера. Тогда и наши обсудим дела.
Приятелем Волгина оказался майор из криминальной милиции, звали его Николай: невысокий, тучный, с внимательными глазами. Я, для компании, взял Витковского. Володя, через неделю увольнялся из «Ойл Веста»: ему предложили должность начальника службы безопасности крупного издательства, а главное, дальнейшую карьерную перспективу, уже не связанную с безопасностью. Сработали «конторские» связи, и как не жаль мне было расставаться с заместителем, но перебить такое предложение, не смог. А вот Адамович, отнесся к увольнению Витковского индифферентно, и мне ничего не оставалось, как подписать заявление об увольнении.
