– А ты как-то рассказываешь ей об увиденном?
– Если ты о том, говорю ли я сама с собой или с призраками – отвечу, нет.
Стрижевский поднялся, прошёлся вокруг кушетки, задумчиво теребя бородку.
– Чарред знает?
– Нет, не хочу его беспокоить.
– Правильно, пока не надо ему ничего говорить. И сама старайся не волноваться, да и забудь лучше про эту книгу. Давай утопим её во фьорде.
– Нет, не надо, – встрепенулась Лита, и Иван Сергеевич заметил в её глазах страх.
– Это ещё почему?
– Если я долго не смотрю книгу, ночью мне снятся жуткие кошмары. Помогает только она.
– Опять сны, – Стрижевский вздохнул. – С них начались все наши приключения. Хорошо, тогда смотри свою книгу, только не принимай всё увиденное близко к сердцу. Мы всё равно ничем не сможем помочь – медальон мёртв. А теперь давай-ка, ложись, продолжим процедуру.
Иван Сергеевич снова помог Лите лечь, расположил диск прибора над её поясницей.
– А сама что думаешь? – вдруг спросил он. – Что такого страшного могут сотворить два подростка?
– Если только соберут из оставшихся в Азулахаре войско и пойдут войной на лесные общины. Может, богиню беспокоит, что обиженные обитатели Асула перебьют всех её служителей?
– Думаешь, так? Как-то мелочно. Сколько там жрецов – тысяча, может две. Из-за такой ерунды давать этот дар?
– Две тысячи живых душ – ерунда? – Лита скосила взгляд туда, где стоял Стрижевский, но увидела лишь потёртые кроссовки на его ногах.
– Я не это хотел сказать. Смерть даже одного человека – трагедия. Я говорил про то, что опасность должна быть очень серьёзна.
– Так какую беду могут принести мальчишка и его сестра? Я назвала самое вероятное – на что-то большее Азулахар уже не способен, там же почти не осталось жителей.
– Расскажи-ка лучше, какие ты видела образы?
– Ну, видела чёрные цветы, видела сломанную белую розу, видела ребёнка с бобовым зерном в руке, видела шакалов, которых убили чёрные цветы. Пока всё.
– Не густо. Знаешь что, девочка моя. Рассказывай мне, что видела. Вместе постараемся догадаться, что же за беда грозит Арриго.
– Хорошо, попробуем.
После процедуры они вышли прогуляться по набережной. Ярко светило солнце, отражаясь в спокойных водах фьорда сияющим пятном. Вдоль берега дул лёгкий, приятный ветерок. Лита закуталась в плед – северное лето совсем не похоже на пекло в Арриго. Здесь недолго и простуду схватить, особенно с разогретой спиной. Рядом раздался крик чаек – две белоснежные птицы кружили рядом, выпрашивая подачку.
– Прилетели, – довольно ухмыльнулся Стрижевский и, достав из кармана несколько кусочков хлеба, высоко подкинул их в воздух.
– Знакомые?
– Вроде того.
Запах смолы и моря кружил голову. За проведённое здесь, на берегу фьорда, время Лита ещё не успела привыкнуть к этому дурманящему сочетанию. Она откинула голову на подголовник и закрыла глаза.
– Когда гуляю по набережной, всегда клонит в сон.
– Поспи, а я покатаю тебя.
Лита не заметила, как провалилась в некое подобие сна. Перед глазами появилась уже знакомая ей бесконечная пустота, и кроме мерцающего силуэта женщины здесь больше ничего не было.
– Богиня? Я, случаем, не умерла?
– Нет, Лита, просто пришло время поговорить.
– О Золотой книге?
– О том, что ты увидела в ней.
– Я видела кое-что. Но всё это лишь непонятные образы.
– А юноша и девушка?
– Так значит, нет необходимости рассказывать всё по второму разу?
– Нет, я читаю твои мысли.
– Объясни мне – к чему мне это знание, если тот мир для нас более недоступен. Своего рода наказание?
