– Ну ладно, спасибо тебе. До связи.
– До связи.
Стрижевский задумчиво почесал бровь и убрал телефон. Многое проясняется, но многое ещё остаётся неясным. Неужели та трагедия отдалила переживших её вместе отца и дочь. Обычно, всё случается с точностью до наоборот. Если только на той яхте не случилось что-то ещё. Любопытство подначивало осторожно расспросить о том, что случилось на яхте, но Иван Сергеевич боялся, что его расспросы ни к чему хорошему не приведут. Похоже, придётся мириться с их странностями. Ну и присматривать, на всякий случай.
Рядом раздались шаги. Лита, уставшая, но довольная, осторожно опустилась на скамейку. Тут же рядом уселся Чарред, а непоседа Виктория запрыгнула на развалившегося в шезлонге Стрижевского.
– Устала, – отдышавшись, проговорила Лита.
– Ты молодец, – похвалил её Иван Сергеевич. – Не забудь за обедом выпить обезболивающего, а то снова зубами скрипеть от боли будешь весь вечер.
– Ну, уж нет. Это моя боль, и я буду её терпеть.
– Ты уже достаточно натерпелась. Так что сделай своему телу поблажку.
– Где Ута и Свен? – Лита пропустила замечание мимо ушей. – Я видела их здесь. Кстати, передай пару бутербродиков с рыбкой.
Стрижевский протянул ей целый поднос, и она осторожно взяла в каждую руку по канапе; один за другим отправила их в рот.
– Свен молодец. Казалось бы – элементарная вещь, а сделает так, что пальчики оближешь, – проговорила она с набитым ртом.
– Как тебе они?
– Замечательные. Немного странные, порой непонятные, но прекрасные люди. Кстати, ты так и не ответил, где они.
– На стол накрывают, сейчас обедать будем.
Стрижевский встал с шезлонга и подкатил стоявшую поодаль коляску.
– Садись, хватит на сегодня.
Лита не стала спорить. Подмигнув мужу, она обвила его шею руками. Чарред легко поднял её и осторожно посадил в кресло. Иван Сергеевич налёг на ручки и направился к дверям в витраже столовой. Колёса коляски отсчитывали швы в стыках между каменными плитами дорожки. Один, два, три… невольно начал считать Стрижевский, задумчиво глядя на Литу. Почему-то на душе нарастало беспокойство. Подсознательно, шестым чувством он ощущал что-то, но пока не понимал, что именно.
Широко улыбаясь, Свен поставил на край стола благоухающую базиликом фарфоровую супницу. Подмигнув доктору, он поднял крышку, и столб белого пара тот час устремился к потолку, а запах стал ещё сильнее. В животе Ивана Сергеевича раздалось урчание – организм требовал еды и немедленно.
– Как пахнет, а? – заговорщицким шёпотом проговорил негодяй Ларгессон.
– Не тяни, не мучай, – взмолился Стрижевский.
– Погоди немного, сейчас для малышки отдельное принесу – у неё сегодня суп из форели с булочкой.
– Я разолью, – вызвался Чарред.
– Уступаю с благодарностью, – Свен сделал реверанс.
Повар отошёл к кухне и снял с плиты небольшую кастрюльку.
– Виктория, садись за стол, тебе супик несу.
Непослушная девчушка нырнула под стол – порой, накормить её было настоящим испытанием.
– Вики, быстро за стол, – Лита заглянула вниз – девочка тихо подбиралась к ногам отца.
Стрижевский первым протянул тарелку – от вида блюда голод сделался нестерпимым.
– Не жалей гущи, – напомнил он Чарреду.
Тот помешал половником суп, зачерпнул со дна.
– Подставляй.
Половник приподнялся над супницей. В этот момент Виктория с пронзительным визгом выпрыгнула из-под стола прямо к отцу, не рассчитала, толкнула его. Чарред неловко подался назад, и половник, зацепив за край супницы, опрокинул её вместе с горячим варевом на ребёнка.
