Снова тишина, достаточно долгая, чтобы я успел пересчитать все трещины на ближайшей стене. Затем щелкнул замок, и дверь приоткрылась на несколько дюймов. В проеме показалось ее лицо – бледное, без капли косметики, с темными кругами под глазами. Она была в простом домашнем халате, и сейчас, без сценического блеска и защиты Маркуса Торна, выглядела невероятно уязвимой.
– Что… что вам нужно? Как вы меня нашли? – в ее глазах плескался страх, смешанный с обреченностью.
– Я неплохо нахожу то, что хорошо прячут, мисс Вэнс. Можно войти? Не думаю, что этот разговор стоит вести на лестничной площадке.
Она колебалась мгновение, затем молча отступила, пропуская меня внутрь.
Квартирка была крохотной: одна комната, служившая и спальней, и гостиной, с маленькой кухонькой, отгороженной занавеской. Обстановка более чем скромная – старенький диван, колченогий стол, пара стульев. Ничего, что напоминало бы о звезде «Синего Гарлема» или о роскоши, которой окружал ее Торн. Лишь на стене висела одна фотография в дешевой рамке – Лила, гораздо моложе, улыбающаяся, рядом с пожилой женщиной с добрыми глазами. Вероятно, мать.
– Это… квартира моей тети, – тихо сказала Лила, словно прочитав мои мысли. – Она умерла в прошлом году. Я иногда прихожу сюда… чтобы побыть одной. Подумать.
– И о чем же вы думаете, мисс Вэнс? О Викторе Харгроуве? О сережке, которую вы якобы не теряли?
Она опустилась на диван, обхватив себя руками, словно ей было холодно.
– Я знала, что вы не оставите меня в покое, – прошептала она. – После того, как вы показали ее…
– Так она ваша?
Лила медленно кивнула. Слеза скатилась по ее щеке, оставив блестящий след.
– Да. Моя. Виктор… Виктор подарил ее мне. Давно.
– И как же она оказалась на полу в его кабинете, рядом с его трупом?
Она подняла на меня взгляд, полный отчаяния.
– Я была там. В ту ночь. Но я его не убивала, клянусь!
– Рассказывайте, Лила. Рассказывайте все. Иначе я ничем не смогу вам помочь. А помощь вам, поверьте, понадобится. Особенно если Маркус Торн узнает, что мы с вами здесь мило беседуем.
Имя Торна заставило ее вздрогнуть.
– Маркус… он не должен знать, что я с вами говорила. Он… он будет в ярости.
– Тогда говорите правду, Лила. Это ваш единственный шанс. Зачем вы пошли к Харгроуву в ту ночь?
Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Свет от единственной лампы выхватывал ее бледное лицо из полумрака комнаты, превращая ее в героиню одной из тех печальных баллад, что она пела в «Синем Гарлеме».
– Виктор шантажировал меня, – наконец произнесла она, и слова эти, казалось, вырвались из нее с болью. – У него были… некоторые письма. Из моего прошлого. Ничего криминального, но… они могли разрушить все, что у меня есть сейчас. Мою карьеру, мои отношения с Маркусом. Харгроув требовал денег. Больших денег. И еще… он хотел, чтобы я сделала для него кое-что, связанное с Торном. Какую-то услугу, касающуюся их бизнеса. Я отказалась. В ту ночь я пошла к нему, чтобы попытаться договориться в последний раз, умолять его.
– И что произошло?
– Мы поругались. Сильно. Он был пьян, зол. Угрожал. Я испугалась, выбежала из кабинета… Кажется, сережка тогда и слетела. Я даже не заметила. А когда я уже была в холле, я услышала выстрел. Один. Я замерла от ужаса. Потом… потом я просто убежала. Я не знала, что делать. Я боялась идти в полицию. Боялась, что обвинят меня. Боялась Маркуса…
Она закрыла лицо руками. Ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.
