Схватил эту бумагу, рванул к кадровику корпуса. Он сразу раз – пробежался и, буквально не читая:
– В 21-й танковый, подполковника Бриженева.
Без проблем нашел полк, нашел самого подполковника, доложился:
– Товарищ подполковник, прибыл в ваше распоряжение на должность командира танковой роты Т-34.
А тот говорит:
– Орлов, а у меня оба командира рот на Т-34 в наличии. В полку три роты: две на Т-34 и одна легких – Т-70. Пойдешь на Т-70?
– Нет, я на Т-34…
– Да знаю я, что ты на Т-34. Откуда сам?
И я ему сразу рассказал, как собирал танк на заводе, воевал на нем, хоть и немного, но воевал. Рассказал, что в Орле изучал этот танк «доскональнейшим» образом.
Подполковник послушал, переглянулся с начальником штаба. Оба не промах, ухватились за меня. Кому не нужен командир с боевым опытом? Опыт хоть и небольшой, но уже есть. И начальник штаба полка давай гнуть туда же:
– Жалко, жалко. Надо же, вы Белоруссию прошли, Смоленщину. Уже в Сталинграде повоевали. Знаешь что? Если роту не хочешь, давай в штаб. У нас есть вакансия.
Полковник куда-то сходил, вернулся, тоже начал меня убаюкивать. А потом вдруг говорит:
– Да что мы стоим, думаем, вон рота построена. Пошли, посмотришь, я уже им приказал построиться. Давай, давай! Пойдем, познакомишься с ротой и примешь решение.
Я вроде отнекиваться:
– Да я же этот танк ни разу не видел. Как я смогу управлять этой ротой, если я танк не знаю? Танкисты поймут, что я не командовал этим танком и его не знаю. Как они меня примут?
– Пошли, пошли! Посмотрим, пройдемся. Они здесь недалеко, на опушке, в километре.
У них там танковый парк был. Подходим к роте. Ближе, ближе… и метров двадцать уже осталось, гляжу – строй заволновался, зашевелились танкисты. Даже командир полка прикрикнул на них:
– Это что за разболтанность такая?! Смир-р-рна!
А когда совсем близко подошли, я увидел, что в этой роте примерно пятьдесят процентов, шесть или восемь лейтенантов, с моего Ульяновского взвода. Пронина, который дал мне письмо, не было. Он выпускался раньше. Ну, что тут делать. Здесь мои ребята, которых я привел с Минска в Ульяновск. Я жил, работал, трудился с ними. Вместе таскали замерзшие покрышки из замерзшей Волги для зисовского завода, из одной тарелки щи хлебали. Я как-то даже растерялся. А командир полка – раз, на подхвате, уловил мое состояние и говорит:
– Как я понял, вы роту приняли. Командуйте.
Ребята потянулись ко мне. Он удивился, но виду не подал. Ни полковник, ни начальник штаба не знали, что мы все ульяновские…
Вот таким образом я попал в роту легких танков Т-70. Шестнадцать танков в роте: один командирский и по пять танков на три взвода. Десять тонн весу, пушка 45-мм. Экипаж два человека: командир танка, он же заряжающий и стреляющий, плюс механик-водитель… Конечно, после Т-34 грустно. Но чувства обреченности от такого танка не возникло. Конечно, я вполне отдавал себе отчет в силе противника, но ведь и я сам чего-то стоил. Под Сталинградом я подбил их несколько штук. И потом, у меня было одно желание – кем угодно, но опять на фронт. Начал роту готовить под себя.
Буквально за полмесяца ее укомплектовали и начали грузить на платформы. Куда везут, как водится, не знаем. И как признался нам командир корпуса, он тоже не знал. Разгрузились на двух разных станциях. Собрался корпус на станции Баскунчак в степи. Потом своим ходом двести километров, со строжайшим соблюдением маскировки, шли до Камышина. Переправились на ту сторону Волги. И вот тут ночью все поняли, что мы идем на Сталинградский фронт.
