– Что это? – Уставилась я на парня.
– Как что? Мольберт. Ты же велела сделать.
– Я велела? – Я с трудом вспомнила наш с Максом разговор. – Как я могла тебе велеть, если я и сама не знаю, как его делать?
– И знать не надо. Ты велела, я сделал.
– Ну, показывай. – Я подняла лёгонькую коробку и протянула Максу.
Не прошло и минуты, как передо мной стояла деревянная конструкция, мало похожая на, привычный мне, мольберт. Я обошла её вокруг.
– И как она работает?
Макс взял у меня из рук планшет, которым я обычно пользовалась, и установил его на конструкцию. Потом выдвинул из коробки ящичек. – Вот так.
– Здорово! – Восхитилась я. – А если формат, то есть размер листа другой. Больше или меньше?
Макс убрал планшет, заломил перекладину на длинной ножке, и она свободно заскользила вверх и вниз. Макс выпрямил перекладину, и она твёрдо встала на месте. Я посмотрела поближе, попробовала сама. Ну, надо же! Элементарный упор.
– Макс, ты всё это сам сделал? И придумал тоже сам?
Он стоял довольно улыбаясь.
– Ну, ты даёшь! Гений просто. Молодец! Возьми на полке пирожок.
– Я не хочу есть. – Оторопел парень.
Я рассмеялась.
– Ну, не хочешь, не бери. Всё равно, молодец. И не пугайся так. Я шучу.
– Альлига. – Парень, смущённо, замялся.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ты меня Макс называешь, это ты тоже шутишь или всерьёз?
Я сначала и не поняла, о чём это он, а потом до меня дошло.
– Я знаю, обычно, когда Новое имя дают, то уры приходят. Но ты же дочь Корма. И потом, ты ни на кого не похожа. И дом твой… – Бормотал парень. Кажется, он уже пожалел, что завёл этот разговор.
– Знаешь, – Ответила я после некоторого раздумья. – После этого, – Я кивнула на мольберт. – я готова звать тебя не просто Макс, а даже Максим. Но давай, чтобы всё было по правилам, я поговорю с урами. Думаю, они мне не откажут. Тем более, что ты действительно большой молодец.
Парень зацвёл, как красная зорька.
Собственно, уры давали не само Новое имя, а лишь право на него. Поэтому Красавчик и вызвал только Макса. Аглая и Эраст и так уже имели это самое право, а Вамана для уров, как бы и не существовал. И им было фиолетово, как я называю своего «козлёнка»
– И когда же будет этот новый праздник?
– А? – Я отогнала воспоминания и улыбнулась Эйслету. – Что? Ты о празднике? Ещё не скоро.
– Всё-таки интересно, что же ты задумала?
– Придёшь – узнаешь. – Повторила я. – Ты лучше вот что, принеси мне при случае пару своих рисунков. Или нет. Лучше я сама зайду и выберу. Можно?
– Конечно. – Медленно протянул мой закадычный друг.
Кажется, я его здорово ошарашила своей просьбой.
– Я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно.
– Умница ты моя. – Оскалилась я.
– А хочешь, я тебе стихи почитаю? – неожиданно спросил Эйслет, крутанув на столе блюдце. Оно завертелось на ребре, тихо звеня.
– Какие стихи?
– Свои.
– Почитай.
Эйслет остановил блюдечко, встал и отошёл к перилам балкона. Он молчал долго, и я уже было, решила, что он передумал, когда раздался тихий голос.
– Из разных миров прихожу я сюда, сквозь сны.
И память моя не даёт мне проснуться здесь.
Застывшее сердце, моё, пылает в огне.
И вечности пыль покрывает мои следы.
Что—то до боли знакомое услышала я в его словах. Но что? Летает где-то рядом, не поймать.
– Прочти ещё раз.
– Я не смогу.
– Почему?
– Это новые стихи. Я только что услышал их. Не запомнил.
– Ну, постарайся. – Взмолилась я. – Пожалуйста.
Он наклонил голову и глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнул.
