– Нет, нет! – Завопили мы с Манюней в голос.
– Ты наше самое главное место. – Подобострастно добавила Манюня.
– То— то же. – Расплылся в самодовольной улыбке Муж. – А то смотрите у меня.
– Мы смотрим, смотрим.
Машину тряхнуло.
– Ты сам смотри! – завопила я, долбанувшись головой о стойку. – Воздюк!
– А я что сделаю?! – в ответ завопил любимый. – Тут нормально все было.
Мы вышли из машины. Надо же посмотреть – чего там наросло за неделю. В колее, залитой водой, лежал огромный булыжник. Откуда он тут взялся? Нет, понятно, что это какой-то народный умелец дорогу мостил, но где он взял эту глыбину? С собой, что ли, привёз? И главное, как поднял то, дурака такого?
Михей обломил придорожную сухостоинку и потыкал ею в булыжник. Булыжник и не подумал пошевелиться.
– Не проскочим. – Задумчиво изрёк Муж. – Может, вернёмся? На семнадцатом, по слухам, тоже неплохо гриб пошёл.
– Русские не сдаются! – Отрезала я, представив, что нам сейчас придётся тащиться обратно до трассы, а потом ещё столько же, по ломаному профилю таёжных сопок.
Полдня убьём. А к тому времени мухи, да белочки, все грибочки покоцают.
– Ну, что делать будем? – Сурово спросила Манюня у булыжника.
– А что тут сделаешь? Заваливать надо.
– Понятно. А чем? Мы же не такие запасливые, как этот придурок.
– Чем-нибудь надо.
Пришлось нам разбредаться в разные стороны в поисках чего-нибудь. Веточки и мелкие камушки не подходят. Такую мелочь за неделю не натаскаешь. Коряги тоже не подойдут. Во-первых, труха. Во-вторых, мало ли какой дурной сучок попадётся. А больше ничего поблизости нет. Старая вырубка. Гнильё да подлесок.
– Эй! Идите сюда! Я нашла!
Это Манюня. Нашла, так чего орёшь? Подняла-принесла. Чего народ беспокоить. Но раз орёт – надо идтить.
Груда найденных камней впечатляла. Да и сами камушки тоже. Самый маленький из них весил килограммов сто, как минимум. Камни были привезены и свалены неподалёку от дороги.
Что тут делали с этими мегалитами, а, главное, кто, история знала, но молчала. Может, тут собирались строить автобан? Навезли каменьев, и тут выделенные средства неожиданно распилились, и мегастройку пришлось замораживать. А камни остались валяться вечным памятником чьей-то глупости и жадности. И даже мох не хотел расти на этих, чуждых, в этой зелени, камнях.
Вот из этой кучи дурака и притащили.
– Да уж, Мань, нашла, так нашла. У тебя тут за поворотом кран?
– Да не эти, ты вон туда глянь. – Манюня показывала куда то вниз.
Ещё не лохмаче. Откос – только что не отвесный, метров пятнадцать, и внизу камни. И по размеру подходящие. И много. Но вы пробовали поднимать тяжесть, килограмм на десять, по осыпающемуся крутому откосу. Да не один раз.
Но альтернативы не было. Часа через полтора мы, потные, грязные и слегка усталые, кляня дорогу, камни и колдобины, вползли в машину.
– Нет, вот вы мне скажите – зачем? Зачем этот идиот, кто бы он ни был, запихал этот чёртов камень в эту чёртову ямину? – Возмущалась я. – Взялся завалить, заваливай нормально.
– А он и завалил нормально. – Ответил мой ненаглядный, заводя машину и трогаясь с места.
– Ты на следы посмотри. До ямины дорога, после дождя, заезжена, а тут всего один след. Камаз прошёл. Вчера. И машина не наша.
– Как понял? – встряла Манюня.
– Резина вездеходовская. У наших такой нет.
– Ну ладно, камаз на вездеходах. Но нормально то он мог сделать? Или не делать вообще. – Продолжила я выяснять истину момента.
