– Для особо тупых, повторяю, он нормально сделал. Для себя. Камазу эта ямка тьфу, а вот простым смертным хода нет.
– Вот гад. Грибов пожалел. А давай мы ему тоже пакость сделаем.
– А что ты ему сделаешь? Резину покусаешь?
– Нет, ну ты же умный, придумай что-нибудь.
– Хочешь, выкопай карьер поперёк дороги. Лопата сзади.
– Ну, милый!
– Можно пару-тройку сосен на тропу завалить. Если у них пилы с собой нет, считай, вся рыба стухла.
– Какая рыба? – опять встряла Манюня?
– А ты думаешь, они из города сюда, за грибочками пёрлись. Грибы и поближе можно найти. На Таюру они пошли. За рыбкой.
– Чтоб им медведь всю рыбу обкакал.
– Постой! – Подскочила я на сиденье.
– Чего опять? – Невозмутимо спросил супруг.
Двадцать лет, прожитых вместе, научили его, что вовсе не обязательно срочно давить на тормоз, если я ору «постой».
– Ты говоришь, что там много машин до нас проехало. А чё ж никто из них не озаботился дорогу поправить? Это мы, значит, как лохи последние, для этих лодырей старались? Такая толпа, каждый бы по камушку кинул, тут бы Рублевское шоссе было.
– А тебе шоссе надо или грибы?
Я представила себе красные шляпки обабков, рассыпанных по лесу, и никого вокруг, кроме нас. Картинка мне понравилась, и я успокоилась. Если бы знать тогда, что этот чертов камень натворит.
То, что в центре Города не было никакой возвышенности, но были жилища простых горожан, значения не имело. Долго ли переставить дома в другое место и приподнять почву на нужную высоту.
Нет, Корм не был жестоким правителем. Просто ему бы и в голову не пришло поинтересоваться мнением этих самых простых горожан. Да и горожане бы очень удивились, вздумай он спрашивать у них совета.
Корм – значит кормящий. Это не имя, разумеется. Это не звание и не титул. Корм – это сам Город. Знать всё, думать обо всём, чувствовать, чем дышит Город, и понимать, что для Города нужно – это обязанность Корма. Беспрекословно выполнять все указания Корма – это обязанность горожан. Исключительно, для пользы самого Города.
И Замок этот – не просто прихоть. Он станет первой каплей ночного ливня, который смоет эту убогость, которая гордо называется Город.
Корм удивлялся сам себе. Почему его до сих пор устраивала эти круглые, серые коробки? Почему он раньше не замечал, какой отвратительной плешью выглядит его город. И горожане в одинаковых одеждах. Как выделяются на их фоне дикари в своих радужных куртках из рыбьей кожи. И пятнистых штанах из кожи воулов. Да, у дикарей нет домов. Но их кибитки расписаны так, что в глазах рябит от этого непривычного разноцветья. А сколько у них украшений. Из чего они их только не делают. От сушёных ягод у малышек, до очень интересных вещей из металла и красивых, прозрачных и разноцветных камней.
Корм как-то попробовал выторговать у одного из дикарей браслет с тёмными, грубой огранки камнями, в которых вспыхивали и гасли фиолетовые искры. Для Илиеоны.
Ничего не вышло. Дикарь ухмыльнулся и согнул правую руку в локте, зажав в нем кулак левой. Жест этот означал твёрдое, решительное и окончательное «нет». После которого заканчивались все торги и просьбы.
Корм глубоко вздохнул, вспомнив Супругу, и снова посмотрел на рисунок, который он, с чистой совестью и голубым глазом, утащил к себе в камору. Копии с рисунка уры сделали. Образцы материала взяли. А рисунок Корму нужнее.
Он и сам не мог понять, почему именно оригинал? Почему копии рисунка, ничем от оригинала не отличающиеся, не вызывали такого чувства причастности к чему-то тайному? К чему-то далёкому и желанному, настолько, что Корм готов был бежать за этим тайным, на любой край земли. Только направление покажите.
