Тартюф, или Обманщик - страница 3



,
Не отличая плоть от оболочки лживой
И полноценную монету от фальшивой?
Как странно, право же, устроен человек!
Естественным его не видим мы вовек.
Пределы разума ему тесней темницы,
Он силится во всем переступать границы.
И наилучшее из всех своих даров
Преувеличеньем он исказить готов.
Все это просто так вы к сведенью примите.

Оргон

Еще бы! Ведь вы всех ученых знаменитей:
Познанья всей земли ваш разум совместил.
Вы наших дней мудрец, светило из светил,
Оракул и Катон, единый на примете,
И с вами коль сравнить, все дураки на свете.

Клеант

Нет, я ученостью отнюдь не знаменит,
Познаний всей земли мой разум не хранит.
Но, если то назвать наукою возможно,
Умею отличить, что истинно, что ложно.
И как, по-моему, из всех героев тот
Достойнее хвалы, кто праведно живет,
И нет возвышенней и чище поученья,
Чем подлинный огонь спасительного рвенья, –
Так ничего гнусней и мерзостнее нет,
Чем рвенья ложного поддельно яркий цвет,
Чем эти ловкачи, продажные святоши,
Которые, наряд напялив скомороший,
Играют, не страшась на свете ничего,
Тем, что для смертного священнее всего;
Чем люди, полные своекорыстным жаром,
Которые, кормясь молитвой, как товаром,
И славу и почет купить себе хотят
Ценой умильных глаз и вздохов напрокат;
Чем люди, говорю, которые со страстью
Небесною стезей бегут к земному счастью,
Канючат каждый день, взор возведя горе,
К пустынножительству взывают при дворе,
Умеют святостью прикрыть свои пороки,
Проворны, мстительны, бессовестны, жестоки
И, чтобы погубить другого, рады вплесть
Небесный промысел в свою слепую месть;
Тем боле страшные в пылу неукротимом,
Что борются они оружьем, всеми чтимым,
Что их неистовство, дабы сердца привлечь,
Для злодеяния берет священный меч.
Они немалую посеяли заразу;
Но истый праведник распознается сразу.
И в наши времена, мой зять, святых сердец
Нам явлен не один высокий образец:
Возьмите Прокла вы, возьмите вы Клитандра,
Оронта, Горгия, Даманта, Периандра;
За ними этот сан мы все признать должны;
При всех достоинствах, они не хвастуны,
И в чванстве их никто не обвинит, конечно;
Их благочестие терпимо, человечно;
Они своим судом не судят наших дел.
Блюдя смирению положенный предел,
И, гордые слова оставив лицемерам,
Нас научают жить делами и примером.
Душа их не кипит пред кажущимся злом.
Они всегда склонны найти добро в другом.
Коварство, происки не встретят в них оплота;
Для них достойно жить – единая забота;
Они на грешника не злобны никогда,
Единственно к греху пылает в них вражда,
И угрожать они не станут Небесами
Рьяней, чем Небеса того желают сами.
Вот это – люди, вот как надо поступать,
Вот нам с кого пример необходимо брать.
По правде, ваш жилец не этого разбора.
Вы очень искренне пленились им, нет спора;
Но и не золото слепит нас иногда,

Оргон

Любезный шурин мой, вы все сказали?

Клеант

                                     Да.

Оргон

Покорнейший слуга.

(Хочет идти.)

Клеант

                   Минутку, погодите.
Оставим этот спор. Вы вот что мне скажите:
Валеру, как отец, вы дали слово; так?

Оргон

Так.

Клеант

    И условились, когда свершится брак?

Оргон

Да, верно.

Клеант

Для чего ж вы медлите с обрядом?

Оргон

Не знаю.

Клеант

        Или вы к другим склонились взглядам?

Оргон

Как знать.

Клеант

         Согласие берете вы назад?

Оргон

Я это не сказал.

Клеант

              Нет никаких преград,
Мне кажется, чтоб вам исполнить обещанье.

Оргон

Как посмотреть.

Клеант

              К чему такое вдруг вилянье?
Валер меня просил все точно разузнать.