Наутро у Черкасова наступил этап звенящей головной боли, осознания и самобичевания. Справедливости ради надо отметить: за все годы, что Бату знал Черкасова, такой случай был единичным и носил случайный характер. Дмитрий просил адыкерца не распространяться о случившемся, и юноша не нарушил своего молчания. Дарья не знала, что скрывалось под ответом супруга.
Услышав реплику Фалиха о грузе и курьере, Дмитрий изобразил удивление: положил пятерни на выгнутую колесом грудь, выпучил глаза и картинно вытянул шею.
– Monsieur, je suis un honnête homme!2
– Иншаллах!3 – ответил пилот с выразительным глухим «х» на конце, такое произношение было свойственно жителям Тауруса – потомкам выходцев с Аравийского полуострова.
– Бату не подходит в компаньоны для распития спиртных напитков, – сказала Белых. – Он ведь мусульманин, а Коран не приветствует алкоголь. И даже при довольно либеральном отношении в Адыкере…
– Да знаю, знаю, – с досадой отмахнулся геолог. – Пара глотков местного вина – это все, что он позволял себе в родном поселении в праздник. Да и жаркий климат Тауруса не способствует распитию горячительного. Но я куда более грешен и не откажусь от чего-нибудь покрепче. На Таурусе ситуация с алкоголем, знаете ли, оставляет желать лучшего, а пить в одиночестве в Новороссийске мне не захотелось.
– Здесь нет баров, но думаю, я знаю, куда нам стоит пойти, – сообщил Бату.
***
В полусумрачном, наполненном перемешавшимися запахами жареного мяса, спиртного, кофе и копченостей помещении было довольно шумно: под неразборчивый говор и гогот присутствующих посетителей с большого экрана лилась болтовня – транслировались новости, полученные с Земли. Мощный сигнал передавался из Солнечной системы через гиперпространство лишь дважды в сутки, что не позволяло развиться информационному голоду, но уберегало жителей Эрикона от стресса. V-образная подсвеченная стойка баристы и бармена в одном лице находилась под светящимися заострёнными арками у входа в обеденный зал и отделялась от обеденной зоны декоративным водопадом по стеклу. Такое размещение располагало визитёров к откровенным беседам.
Мужчины заняли высокие барные стулья. Черкасов пробежался взглядом по полкам с ровными рядами банок с листовым чаем, молотым кофе и немногочисленными бутылками с алкоголем и указал на пузатую бутылку коньяка. В зале снова грянул хохот и посыпались остроты. Несколько утомленный атмосферой бармен-бариста вяло кивнул геологу. Наполнявшая очередную чашку кофемашина натужно шипела и распространяла в помещении головокружительным аромат свежемолотого кофе. Бармен протер зеркальную поверхность столешницы, положил салфетку, поставил рюмку и наполнил ее алкоголем. Черкасов немного помедлил, затем поднял рюмку, глядя на Фалиха и символично чокаясь за его здоровье, и сделал глоток. Бату предпочел чай.
– Ну, как семейная жизнь? – поинтересовался мужчина. – Ваш дом выглядит благополучным.
– Мы долго шли к этому, уж слишком много преград было вначале, – признался юноша. – Из-за постоянных выходов в рейсы первые полгода мы нечасто виделись, к тому же Дарья вела себя осторожно и осмотрительно, отношения выстраивались медленно. С одной стороны, мне как мусульманину это льстило; с другой, я понимал, что долго это тянуться не может. Я боялся потерять ее. В итоге через полгода я предложил Дарье брак и переезд в мою служебную квартиру в Краснодаре. Некоторое время она размышляла, ведь переезд означал для нее увольнение и переход к другому перевозчику. Однако переезд ко мне не потребовался – внезапно мой работодатель сообщил, что меня и еще нескольких пилотов направляют на Авенир-2, где будет дополнительная точка базирования компании. Я сообщил об этом Дарье и снова предложил брак, чтобы она могла отправиться со мной на планету-заповедник как супруга, и она наконец дала свое согласие.
