– Я этого так не оставлю, – пообещала я.
– Ничего, вот когда поймешь, что никому ты не нужна и деваться тебе некуда, тогда дури и поубавится. Обратно приму, только если шелковой станешь. Поняла? Будешь сидеть на хлебе и воде, и в углу на коленях стоять, чтобы заслужить мое прощение.
– Знаете, что можете сделать со своим прощением?
– Похами мне еще тут! Мерзавка! – моментально взвилась мачеха. – Совсем от рук отбилась, бездарность серая. А знаешь, что? Хотела маменькиного добра? Вперед! У нее еще сарай в соседнем городке, вот туда и катись. А здесь чтобы ноги твоей не было! Пока все не осмыслишь и не приползешь на коленях с извинениями, даже на глаза мне попадаться не смей, – она с грохотом захлопнула окно, а потом, наградив меня мерзкой ухмылкой, еще и шторы задвинула.
А я осталась на улице. В старом платье, стоптанных ботинках и без средств к существованию.
Хорошо хоть на улице стояли ласковые солнечные деньки и погода радовала, а то бы пришлось совсем худо.
Стучаться дальше не было никакого смысла – только смешить мачеху и ее мерзких родственников, да трусливых соседей развлекать, поэтому я уныло поплелась прочь.
Прошла две улицы и села на лавку, возле колодца. Есть хотелось неимоверно – я не успела позавтракать ни в этом мире, ни в прошлом. Пришлось довольствоваться холодной колодезной водой, да яблоком, кем-то оброненным на дороге.
Ну ничего… главное, что жива. А дальше еще посмотрим, кто кого.
Немного поразмыслив и покопавшись в памяти прежней Хлои, я пришла к неутешительному выводу, что просить защиты не у кого. По материной стороне никого не осталось, по отцовской – только брат, бесследно пропавший много лет назад. Ни бабушек, ни дедушек, ни теть, ни дядь. Абсолютная сирота.
Жениха тоже не было. Мачеха очень старалась, чтобы падчерица выглядела как замухрышка, на которую никто и никогда не посмотрит – одета плохо, бледная, растрепанная, тощая как палка. Стоило только Хлое попытаться хоть как-то привести себя в порядок, Кэтрин начинала орать, что та распутничает и порола, чтобы «изгнать пороки». Вдобавок Рут и Марша распространяли слухи, будто их сводная сестра глуховата, туповата, ходит под себя и при этом не слишком разборчива в связях, и чуть ли не за пирожок готова прыгнуть в койку хоть с кривым, хоть с косым.
В общем, в родном городе вряд ли кто-то когда-то позарился бы на бедную Хлою Фалмер. К счастью, это была меньшая из проблем. Не знаю, как она, а я в женихах точно не нуждалась. Хватит, в своем мире уже нажилась по уши, больше такого счастья мне не надо. Пусть без кола и без двора, зато свободная как ветер, живая, здоровая! А с остальным справлюсь. Наверное…
Помочь мне было некому, заступиться перед обнаглевшей, жадной до чужого добра мачехой и ее семейством – тоже. Единственное, что было в моих силах – это обратиться за помощью в вышестоящие инстанции. Кто тут у них главный? Градоначальник? Значит, к нему и пойду.
Разбираясь с воспоминаниями – своими личными и теми, что достались от Хлои, – я неторопливо добрела до центральной площади города, на которой располагался дом градоначальника.
Звали его Ян Ривус и, если мне не изменяла память, был он мужиком строгим и внушительным. С громким голосом и ястребиным взглядом, от которого горожане вытягивались в струнку.
Я очень надеялась, что он сможет мне помочь.
Входные двери были нараспашку, и над крыльцом висела выцветшая вывеска: «Мы рады каждому гостю».
