– Милли! – окликнула Ева свою любимицу, но та даже головы не повернула на зов, не снисходя до общения с несносными двуногими.
– Майкл, ты помнишь Милли? В прошлом году она была комочком, маленьким котенком, а теперь вон какая красавица и умница! – промолвила Ева.
Она уже выбросила из головы правила, почерпнутые в пансионе, и обращалась к Майклу, как к брату. Ее голос звучал так искренне и проникновенно, что молодой человек оттаял.
– Я помню, как ты выхаживала этого заморыша, Ева, – тихо сказал он.
Их взгляды встретились: несколько секунд ее голубые глаза смотрели на него, теряя безмятежность и становясь колючими, как кнопки, а потом девушка умчалась помогать миссис Томсон с завтраком.
– А ведь она прехорошенькая, -внезапно подумал Майкл. – Сколько ей? Шестнадцать? Она и в самом деле красавица, и когда только успела так похорошеть?
Сзади Джереми подтолкнул его чемоданом, и Майкл, очнувшись от непрошенных мыслей, подхватил вещи, чтобы отнести их в свою комнату, но опекун задержал его.
– Смотри, Майкл, не вздумай заглядываться на мою дочь – она не для тебя, – сказал он строго.
Он не мог не предупредить Уиллоуби, но тот только пожал плечами, словно эти слова относилось не к нему.
Во время завтрака Майкл находился в центре внимания и удивлял рассказами домашних – им хотелось побольше узнать о далекой Гвиане. Кроме того, Барнета интересовало, как устроились в далекой нецивилизованной стране его бывшие соратники – Мици и Феликс. Майкл потрафил всем, подробно отвечая на вопросы. В своем повествовании он не поскупился на детали, и дальняя даль вдруг предстала перед слушателями близкой и знакомой.
Миссис Томсон и Джереми ахали и охали от изумления, а «мисс Ева» хранила молчание, уставившись взглядом на содержимое тарелки, которое, впрочем, почти не убывало. Если бы не занимательный рассказ воспитанника, то, возможно, Барнет обратил бы внимание на состояние дочери, но сегодня этого не произошло.
А Ева раздумывала над одним важным для нее делом, связанным, как ни странно, с «мистером Уиллоуби».
Девочку всегда занимало положение Майкла в доме: он ей не брат, но живет в семье, и как это может быть? В конце концов миссис Томсон объяснила девочке, что добрый мистер Барнет взял на воспитание бедного сироту, чтобы оградить мальчика от вредного влияния улицы, и Ева возгордилась поступком отца.
Отданная на обучение в частную школу, девочка подолгу жила вдали от семьи и виделась с домашними урывками. В пансионе ее окружали одни девочки, ее соученицы, и со многими из них она подружилась, но постепенно другие отношения стали занимать их в разговорах.
Вернувшись после каникул, то одна, то другая девочка увлеченно хвастались настоящей или мнимой влюбленностью некоего мальчика. Подробности разговоров, объяснений подробно пересказывались шепотом в тишине дортуара; перечитывались письма и записки, которые, несмотря на строгость порядков в школе, умудрялись получать отдельные счастливицы. Эти темы были волнующи и неисчерпаемы, и всегда находились благодарные слушательницы.
Ева Барнет внимала рассказам с открытым ртом и чувствовала себя обделенной: у нее не было родных братьев, к которым могли приходить школьные товарищи и влюбиться в нее. Не было и кузенов – тоже прекрасный материал для влюбленности. Папа не вывозил ее летом в загородный дом, где они могли познакомиться с соседями, у которых случайно оказались бы сыновья подходящего возраста.
