– А при чем тут я? Может, Вы руки и не моете, так что ж я…
Град кулачков посыпался на его голову, и он поймал ее ладошки и стиснул так, что она не могла вырваться, несмотря на сопротивление. Вскоре она затихла и замолчала, раздумывая, а что же она чувствует в чужих объятиях, но кроме покалывания в кончиках пальцев не замечала в себе ничего нового.
Внезапно Майкл убрал руки и спокойно сказал:
– Иди к себе, девочка.
И снова Ева рассердилась.
– Не смейте так меня называть, – светским тоном промолвила она. – И не приближайтесь ко мне ближе, чем на два метра, мистер Уиллоуби.
– Как Вам будет угодно, мисс Ева, – улыбнулся Майкл.
– Подобным образом Вы можете вести себя с другими девицами, менее взыскательными.
– Благодарю Вас за разрешение, мисс Ева.
– А меня Вы никогда не поцелуете.
– Ни за какие коврижки, мисс Ева.
– Нахал! – взвизгнула Ева, почувствовав издевку в его словах. Задрав нос и фыркнув, словно кошка Милли, Ева выскочила из комнаты.
Оставшись один, Майкл подумал, что первое, чем ему следует заняться, это поиски квартиры.
Зажаренный гусь томился в духовке; пудинг, украшенный цукатами и шоколадом, остывал на подносе, а Джереми, кряхтя, доставал из шкафчика бутылочку домашнего вина. В гостиной стояла рождественская елка, под ней стояли фигурки в вертепе – Мария, Иосиф, младенец в корзинке и ангел в длинном хитоне с молитвенно сложенными на груди руками.
В камине потрескивали дрова, и кошка Милли устроилась поближе к теплу в любимом кресле Барнета.
Майкл пожалел, что отказался от уютного семейного ужина, но, заметив Еву, спускающуюся по лестнице, поспешил откланяться.
– А разве мистер Уиллоуби не останется с нами? – лениво произнесла Ева.
Она покосилась в сторону зеркала, чтобы убедиться в том, что выражение ее лица спокойно до полного равнодушия.
Барнет выбрал, наконец, вино и отдал бутылку миссис Томсон.
– Ты о чем, доченька? – переспросил он. – Майкл? Так он еще утром предупредил, что празднует не с нами.
– Ну вот, стараешься, готовишь, а он вечно куда-то убегает, – проворчала стоящая рядом с подносом домоправительница.
– Да не куда-то, а к кому-то, – уточнил Барнет. – Знали бы вы, с какой красавицей я встретил его на перроне. Королева, да и только! Майкл сказал, что она певица, гастролирует в Лондоне. Она пригласила его на концерт. А что это ты так вырядилась, дочка?
Любящий папочка наконец-то обратил внимание на наряд дочери – белое муслиновое платье, чересчур открытое, по его мнению, но не это привлекло его внимание – Ева с ног до головы была обвешана неизвестно откуда взявшимися украшениями.
– Где ты взяла эти вещи? – строго спросил Барнет и потрогал браслет на руке Евы.
Девочка сняла браслет и протянула отцу: так, серебро, а вот камни, похоже настоящие изумруды.
– Подарок Майкла на Рождество, – объявила довольная Ева.
– Как, все это он тебе подарил? Ненормальный, – воскликнул Барнет. – Дочка, это дорого, с чего бы ему тебя так одаривать?
– Мне он почему-то украшения не подарил, – встряла в разговор миссис Томсон.
Это вовсе не означало, что домоправительница недовольна подарком Майкла, скорее она ругала мальчика за расточительность. А в случае с Евой он явно преувеличил.
– Дочка, скажи, а он случайно не… – Барнет не знал, как выразиться, – … не пытался, не дай Бог, обнять тебя или взять за руку?
– Папа! – возмутилась Ева, не дав ему закончить фразу, – Как ты можешь так думать обо мне? Ты же не напрасно платишь за мое обучение и воспитание. Поверь, ты не выбрасываешь деньги на ветер, и я веду себя с мистером Уиллоуби, как истинная леди.
