Я вежливо улыбнулась.
– И всё же?
– Княжна давно овдовела. Богатая, эксцентричная, все еще привлекательная женщина. Вокруг неё всегда много поклонников. Разных поклонников, – добавил Алексей. – Артисты, поэты, музыканты, военные… не родовитые военные. Рано или поздно это должно было случиться. Украдены фамильные бриллианты. Гарнитур моей бабки – матери княжны. Я же лицо заинтересованное. Я наследую Давыдовой.
Много разных поклонников. В высоких кругах не принято называть вещи своими именами, но мне – позволительно.
– Любовник? – прямо спросила я.
– Вероятно, – он кивнул. Поднялся из-за стола и встал у окна, раскрыв плотный бархатный занавес и впуская в помещение дневной свет. – Ситуация весьма щекотлива. Неразборчивость в связях при столь высоком положении – лакомый кусочек для сплетников. Государь покровительствует нашей семье, но высшее расположение величина непостоянная.
– Мне ли не знать, – согласилась я. – Что ж, теперь нежелание Анастасии Алексеевны видеть в своем доме полицейских становится ясным. Но ведь бриллианты не так просто сбыть... камни, как мне рассказывал как-то Петя, часто оказываются или в частной коллекции, или где-то в Европе. Может быть, кто-то интересовался приобретением гарнитура?
– Мне это неизвестно, – ответил Алексей. – У тебя будет возможность задать свои вопросы княжне лично.
– Я непременно сделаю это, раз уж именно мне выпала честь быть лицом Управления.
– Тебе нельзя быть в Петербурге, Мари, – с нажимом сказал Алексей и отвернулся к окну. – Играйся в сыщика в безопасном месте и так, чтобы я был рядом. Остафьево – вполне подойдет для этих целей.
Тяжело останавливался состав. Тяжело текли мысли. Тяжело противиться чужой воле, если суть женская – подчиняться.
Я взяла в руки салфетку и промокнула ею уголок рта. Что толку спорить? Это не имеет смысла. Мне нельзя быть в Петербурге, он прав. Вопрос лишь в том, где мне быть можно. Боюсь, я давно уже неподходящая компания даже для эксцентричной княжны.
– Я ценю вашу заботу, князь, – заметила я и поднялась из-за стола. – А теперь, если позволите, мне действительно стоило бы отдохнуть.
Он не возражал. Будто бы не отдавая себе отчета в собственных действиях, шагнул следом и остановился посреди красного ковра вагона.
– Отдыхай, – он медленно кивнул, отпуская меня.
Преимущества путешествия первым классом – комфорт. Напротив дивана у окна за резной деревянной ширмой пряталось широкое кресло. Я уселась в нём и закрыла глаза, отрешаясь от мира, оставляя Алексея наедине с его мыслями.
Лязгнул поезд. Запел гудок. Застучали колеса, скрежетали детали, где-то вдалеке хлопали двери и, забираясь в щели, насвистывал ветер. Музыка дорог играла свой неповторимый вальс. От плотного завтрака клонило в сон, и я уснула почти мгновенно, несмотря на присутствие рядом Алексея.
Или благодаря этому?
Мне снилась усадьба. Быстрая речка, высокая трава. Пегая Ромашка теплыми губами брала яблоко из моих рук, а я трепала жесткую гриву. Низко летали ласточки, тяжелая туча грозила скорым дождем. Я запрыгнула на лошадь и сжала колени, кобылка полетела сизому облаку навстречу. Молния разрезала небо, Ромашка испуганно всхрапнула, а я спрыгнула на влажную землю. Раскинула руки и закружилась в безумном танце, загораясь свечкой. Тугие струи белого, будто бы молочного дождя гасили пламя, и я смеялась, отпуская стихию на волю.
Не было бед и печалей. Ни прошлого, ни будущего. Лишь бескрайнее поле, на котором танцует свой танец живой огонь.
