Тильда беспорядочно бормотала, а Седой как будто не слышал. Лишь глянул на дочь, нахмурив лоб, и сказал:
– Месть движет тобой, дочка. И только. Клара не убила его, верно! Но убила твоя мать! Его нет больше!
– Он есть! И утром напал на Эльзу! И боец из нее никакой! Помоги мне обучить девчонку! Прошу…
Седой не стал спорить. Лишь сверкнул черными, как угольки, глазами и тут же исчез.
Ночь, когда лил дождь
Ночью Эльза без конца ворочалась. Лил дождь. Он барабанил по раме, по каменным плитам погруженного в сон замка. Ветер был столь сильный, что влетел в полуоткрытое окно и затушил единственную свечку, стоявшую рядом с кроватью. Эльза сразу же проснулась. Было тихо. Темно. И чернота, казалось, двигалась, наступала, а потом приняла форму густого облака. И облако то разрасталось, то сужалось. Из круглых отверстий выползли ноги, руки и превратились в мохнатые щупальца. Они были столь длинными, что спокойно прилипли сначала к деревянной спинке, а теперь потянулись к щекам. И здесь не топнешь ногой, и гвардеец не вгонит в страх не отдающего медведя рыбака. Это была чернота. И она свистела, шипела. Эльза зарылась в одеяло, но склизкие щупальца нашли ее и там. Тогда она подумала об огне. О силе Белого Камня. И чернота отлетела к стене. Грохнулась ваза с цветами. Кто-то всхлипнул. В комнате был человек. Эльза под одеялом слышала, как он поднимается на ноги:
– Мерзавка! Мерзавка! Опередила! Что ж, вы еще все поплатитесь! Слышишь? Поплатитесь!
Но никто не ответил. Сверкнули угольно-черные глаза. Чернота-человек еще раз глянул на трясущуюся под одеялом Эльзу и исчез. Тогда Эльза крикнула. Звонко. И крик этот донесся до правителя. Он вскочил со своей кровати, отбросив с волосатой груди руку рыжей любовницы.
– Ваша светлость, – ласково проскулила девица, не открывая глаз. – С вами так тепло! Ах!
– Пошла вон, – шепнул Тиль, стянул с головы колпак с кисточкой, вызвал Гастона и велел заспанному слуге подать халат. – Чтобы не было ее, когда вернусь.
– Как прикажете, Ваша светлость. Леди Энн сбежала…
– Только и говорили об этом весь вечер.
– Записочку в шкатулочке нашли, Ваша светлость…
– И что же?
Тиль сунул руки в халат, и Гастон завязал пояс.
– Ее светлость из свиты изволила выгнать…
– Глупости, Гастон! – сказал Тиль и вышел в коридор.
Гастон вздохнул и велел рыжей девице собираться. А правитель несся через галерею в комнату дочери. Няньки суетились, охали, леди Эдмон носилась с холодной водой. Волосы у нее были распущены. Правитель Тиль впервые увидел главную няню в сорочке. И полная женщина с длинными ногами и выступающей под складками льняной ткани грудью даже показалась ему привлекательной. Она была немолода, но что-то теплое таилось в налитых слезами карих глазах. Няня металась по комнате и только с пятого раза попала в нужную дверь.
– Бедная девочка, – верещала леди Эдмон. – Лекаря вызвали?
– Да, – вяло ответила горничная и головой указала на правителя. Все присутствующие в комнате заметили Его светлость и разошлись кто куда – кто к окну, кто к комоду, кто к двери, где была купальня Эльзы. Она любила воду. И плавающие лепестки роз. Каменный бассейн выстроили специально для нее. Эльза увидела такой на картинке в старой книжке и показала папе. Он не смог отказать любимой дочке, несмотря на возражения господина аббата.
Сейчас Эльза билась в истерике. Лекарь поднимал вялые руки, осматривал розовые пятки, сдавливал грудь, затем брызнул что-то в рот. Девушка задышала спокойнее, глаза ее больше не слезились, она перестала стонать.
