Читать онлайн Альбина Коновалова - Тайна без точки
АПЛ «Курск». 13 дней до гибели.
Посвящается Владимиру Тихоновичу Багрянцеву, начальнику штаба 7 дивизии АПЛ, старшему по борту в последнем походе АПРК «Курск».
Предисловие
17 лет назад, 12 августа 2000 года, в Баренцевом море затонул атомный подводный ракетный крейсер «Курск» (К-141, проекта 949А, шифр «Антей» (обозначение НАТО – «Оскар-II»).
Лодка была заложена в Северодвинске в 1992 году, спущена на воду в мае 1994 года, принята в эксплуатацию 30 декабря 1994 года. С 1995 по 2000 год она находилась в составе Северного флота России.
АПРК затонул на глубине 108 метров в результате катастрофы, произошедшей 12 августа 2000 года во время учений. На борту было 24 крылатые ракеты и 24 торпеды. В момент катастрофы на лодке находилось 118 человек. Все они погибли.
Маневры авианосно-маневренной группы в Баренцевом море в августе 2000 года должны были стать масштабными учениями нашего флота. В 9:40 «Курску» было предписано начать подготовку, с 11:40 до 13:40 осуществить учебную атаку авианесущей группы кораблей, а затем выполнить тренировочные торпедные стрельбы. На учения были приглашены высокопоставленные чиновники китайского ВМФ, которым собирались продемонстрировать новейшую российскую торпеду «Шквал».
По официальной версии произошла утечка пероксида водорода, торпедный аппарат пытались продуть необезжиренным сжатым воздухом, в результате чего произошли воспламенение и детонация боевой части торпеды. Так погиб весь экипаж первого отсека, начался неконтролируемый пожар, который привел к взрыву оставшихся торпед и уничтожению лодки. Странно, что образец живучести – «Курск» – потерял управление и погиб из-за взрыва одной торпеды. До сих пор тайна гибели корабля волнует мир. Так много вопросов осталось без ответов…
За туманами лжи и наветов. Как создавалась эта книга
Автор романа знала многих погибших ребят, так как служила инструктором по работе с семьями в седьмой дивизии подводных лодок, где дислоцировался «Курск», в те трагические дни была участником спасательной операции.
Книга рассказывает о самых светлых страницах курской истории: о трогательной и искренней любви «курянок», о мужестве подводников, о материнском подвиге, о некоторых тайнах… Иногда автора спрашивают, была ли ложь во время «курской» трагедии. Лжи не было – было сплошное вранье! И об этом тоже.
Книга написана на достоверном материале. В ней нет домыслов и предположений. Это взгляд изнутри, это факты, события, мнения, это письма и фотографии, которые подарили родственники погибших ребят. Во время событий автор вела дневники – исписано четыре толстых тетради.
«Мы готовились к 35-летию дивизии, – говорит Альбина Коновалова. – Мне было приказано записывать все подряд, я и писала, иногда автоматически, не вникая в смысл. Книгу стала писать сразу, но не смогла закончить: не хватило сил ни для сопереживания, ни для сопротивления, ни для объективности, которая необходима для ретроспективы. Эта сила была растеряна в коридорах штаба по спасению, где царила чудовищная атмосфера полуправды, полулжи, всеобщей и подогреваемой извне истерией. Были и другие негативные моменты – психиатрическая машина, дежуривший пост милиции под окном, суд за якобы незаконное вторжение на территорию гарнизона и другие негативные моменты. Одним словом, пронзительный визг военной машины заглушил все звуки мира».
С точки зрения эксклюзивности в книгу вошли первые воспоминания близких, описание встреч с Владимиром Путиным, Валентиной Матвиенко, Ильей Клебановым, Владимиром Куроедовым, хронология событий изнутри, последние интервью с героями, письма родственников. Вопреки бодрым репортажам «с места событий» до 21 августа 2000 года в Видяево ни одного журналиста не было. Так же, как и на встрече с Владимиром Путиным.
АПЛ «Курск» – это тайна без точки. Так считает автор. Это событие, заставившее биться в унисон сердца всего мира. Это загадка нового века… С субмарины, погибшей в огне, начался отсчет XIX трагического века. С «Курской» трагедии начался новый отсчет российского времени.
Владимир Багрянцев.
Капитан I ранга, начальник штаба 7 дивизии Владимир Тихонович Багрянцев шел на учения старшим по борту: таковы флотские традиции. Он не обязан был идти на этом корабле – сам вызвался, знал, что торпеда «травила». Ему предрекали большую флотскую карьеру.
Максим и Оля Вишняковы.
Максим и Оля поженились накануне трагедии. Олечка, студентка университета, сразу же переехала к мужу – мичману Вишнякову – в далекий гарнизон в скромную квартирку на пятом этаже. На учения Максим по непонятной причине взял в море обручальное кольцо жены…
Максим Сафонов.
Однажды, когда маленький Макс потерялся в гарнизоне, сосед сказал: «Быть тебе штурманом!» Так и случилось. Через 20 лет Максим Сафонов, сын моряка, с детства влюбленный в море, стал штурманом АПРК «Курск».
Яков Самоваров.
Начальник секретной службы Яша Самоваров был совсем мальчишкой, когда уходил в свой последний поход. Он был отчаянным жизнелюбом, горячо и страстно любил свою девушку Наташу – они собирались пожениться…
Эссе «Ненаписанное письмо»
Там, за туманами остались наши ребята. Пусть берегом родным станут для них наши воспоминания.
Столько слез не бывает на свете! Самые лучшие! Самые чистые! Юные! И не очень!
Почему они ушли от нас?
Сегодня, в суете бесконечных разъездов, в ритме буден мы не поймем Великое горе, соединившее нас вместе. И Великие души тех, кто остался погребенным в титановом саркофаге. Они вместе! Мы – нет! Но мы вернемся. Мы вспомним друг о друге. Потому что вместе несемся в том поезде, что зовется Историей.
День стремительно отлетает назад. Поезд лишь притормозил на полустанке. Кто-то вышел из вагона. Кто? Недосуг оглянуться. Эти лица, события, явления – они вспомнятся потом. Как в немом фильме. И лишь потом мы поймем, почему судьба раскинула свои карты именно так. А могла – иначе… А могла проскользнуть мимо. И ты никогда не поймешь, почему она выбрала тебя.
Недопетая песня Любви, недопитое вино Жизни, недочитанная глава Романа и ненаписанная еще Книга уже навсегда связали нас вместе.
Я верю, что это будет светлая, искренняя и чистая книга о любви невернувшихся мальчишек, о достоинстве зрелых мужей – и об их мужестве.
Каждая страница книги омыта моими слезами. Я знаю, что они не стоят тех слез, что пролили матери, жены и любимые… Столько слез не бывает на свете!
Я бы собрала каждую слезинку и превратила ее в памятник. Он будет громче колокола и выше ростральных колонн.
Плачь, читатель! Плачь так, как плакали они!
Часть 1. Дневник уходящего лета
Время
Оно всемогуще, когда рвется вперед, увлекая корабли и самолеты, людей и мосты. Оно беспокойно, когда проносится мимо.
Оно слабо и беспомощно, когда надо залечивать раны. Есть особая зависимость между временем и болью: чем больше времени проходит – тем тише боль. Тихая боль исчезает медленно-медленно, как ползущая в гору улитка.
«Дневник уходящего лета» был написан, когда только-только утихла первая боль.
Потом память вычленила несколько отдельных временных кусков, отличных по своей тональности. За ними и последует наше повествование.
12-17 августа 2000 года. Дни надежды.
18-22 августа 2000 года. Дни бессильной ярости. Словно все поняли, какую непомерно высокую цену заплатили их мужья, сыновья и любимые. И примириться с этим не могли.
22 августа 2000 года прибудет недавно избранный Президент страны. Это событие разделит историю «Курска» надвое.
23-24 августа 2000 года. Дни вселенской скорби. С «Клавдии Еланской» вместе с венками уплывут слова прощания.
25 августа-20 сентября 2000 года. Время утихающей боли. Поминальным днем заканчивается «Дневник».
Хронограф времени жил в другом измерении.
День вмещал в себя столько событий и столько людей. Кто их мерил? Уходя от пожара, – не считаешь шагов!
Волны беды
За три недели кроссовки состарились на целую жизнь. Когда у них лопнула подошва – я заметила: на сопках появились рыжие пятна осени. Любимое время года навсегда слилось с трагедией.
Когда же исчезло солнце? Откуда пришли перезрелые туманы? Почему вокруг сопок кружатся сизые тени?
Неужели все это произошло со мной, с нами?
Жизнь не может быть такой, как в подводной лодке. Она должна быть другой. И поэтому я должна рассказать обо всем, что видела, знаю и помню.
12 августа.
Вечером поползли первые осторожные слухи.
13 августа.
Видяево погрузилось в тревожную муть ожидания. Ночью не спали. Вспоминали, кто из знакомых сейчас в тесном плену подлодки.
Маленький затерянный гарнизон. Каким беззащитным казался он перед бедой…На самом краю земли. Дальше ничего нет. Только холодный свинец Баренца.
Пройдет один день. Только один – и Видяево станет центром Вселенной. День этот еще не наступил.
Ночь не давала уснуть. Вспоминали разные слухи прежних лет, которые, конечно же, не подтвердились. Рассказывали случаи, когда спаслись, когда выжили, вопреки логике бедствия. В настоящую трагедию никто не верил.
Но день оказался страшнее вымысла и ночи.
14 августа.
– «Курск» лег на дно, – сказал посыльный, у нас не было телефона, а мобильные только-только овладевали бытом.
– Как это лег? – засмеялась я.
Мы вернулись несколько дней назад из отпуска, и память была наполнена солнцем, теплом, цветами. Впрочем, маленькое, но неприятное событие все же накануне случилось. 12 августа я ушла за черникой, не стала забираться далеко, а поднялась вверх, чтобы не упускать из виду гарнизон. В сопках легко потеряться – ориентиров никаких. И вдруг около 11 часов дня я вздрогнула и чуть не закричала от ужаса. Вокруг ничего не произошло, ничего не изменилось – все также плыли равнодушные облака, все также синело небо и гудели провода. А мне было так страшно, что, схватив ведро, я помчалась в гарнизон.
– Зачем он туда лег? – я продолжала веселиться на пороге квартиры.
– Вас вызывают в штаб, – сказал моряк, не поднимая глаз, и быстро ушел. Я тут же собралась и поднялась на площадь, где можно было сесть на любой экипажный транспорт – у каждой лодки в нашей дивизии был именной автобус. Костя Коробков и Саша Федосов подбросили в Ара-губу, где был штаб. Два неразлучных друга. Два капитана второго ранга – они были первыми, встретившимися мне на коротком перевертыше курской трагедии.
– Ребята! Кто там на корабле?
Похолодело внутри – столько знакомых фамилий.
– Но ведь их спасут, да? – у меня не было сомнений, что спасательные работы уже начались.
Ребята отвели глаза.
– Все мы смертники! – сказал Костя не сразу. Мы молчали до самой Ара-губы.
– Какие вы все герои! – сказала я уже возле КПП, боясь заплакать. Они заторопились к своей лодке, я – в штаб. Мы ничем не могли друг другу помочь.
7 дивизия. «Курск» – лишь часть ее, может быть, лучшая. Они недавно вернулись из отпуска – такие бодрые, жизнерадостные. После последнего удачного похода в Средиземноморье, после встречи Геннадия Лячина с Владимиром Путиным было столько планов. Я как раз накануне встречалась со многими ребятами из экипажа: собирала материал для книги о нашей дивизии.
По знакомым ступенькам иду медленно. Никто не здоровается. Никто не смотрит в глаза. Честь – как всплеск. Как всхлип. Говорят тихо. Это странно для штаба, где все пропитано окриком и приказом. Нижние штабные единицы мелко суетятся и никто не знает, чем же он занимается. Лишь один заместитель по воспитательной работе Иван Иванович Нидзиев – незыблем, как скала. Он рассадил всех в кабинете в адмиральском кабинете – самом большом. Адмирал еще не вернулся. Нидзиев потом скажет, что он с нашей помощью очень точно определил количество ушедших в море… Да, так было – списка экипажа не существовало: «Курск» уходил не в «автономку», а на учения – обычные безопасные стрельбы.
Похожие книги
