– Говорят, это души тех, кто на той земле жил, неспокойны. Не смирились они с тем, что землю их отобрали да по-другому распорядились. Вот и мстят тем, кто теперь здесь живёт. Может, правда это, а может и нет, кто ж его знает. Но вот только странностей этих никто объяснить не может, и спокойствия тут тоже нет.
Иван тяжело вздохнул, словно сбросив с души тяжкий груз. Затем снова надел кепку на голову и добавил:
– Вот так-то. Не всякая земля к людям хороша, особенно если с прошлого у неё счёты остались.
Кира кивнула, делая пометки в блокноте.
– Иван, скажите, пожалуйста, откуда у вас эта информация? Кто-то из местных рассказывал? Просто вы довольно молоды еще, а ваши более возрастные соседи об этом даже не упоминали.
Иван слегка смутился, но, видимо, уже решив поделиться всем, что знает, тихо продолжил:
– Да это мне дед рассказывал. Он-то помнил ещё те времена. Дед мой, знаете, был старый, много чего видел. Когда я был ещё пацаном, он часто меня с собой брал в лес, по грибы там, или просто прогуляться. Вот в один такой день, когда мы вышли к старому кладбищу, он и поведал мне эту историю.
Иван на мгновение замолчал, как будто снова переживал тот момент, а потом продолжил:
– Говорил, что когда его ещё совсем молодым парнем забрали на коллективизацию, слышал он, как старики в деревне перешёптывались о том, что зря это всё. Мол, не надо было к той земле лезть. Дед тогда не особо в это верил, молодёжь же всегда больше к реальности склонна, а старики, ну, сами знаете, часто баснями стращают. Но потом, как начал он жить здесь, на новой земле, начал замечать, что кое-что из стариковских рассказов не просто выдумка.
Он перевёл взгляд на Кирю, глаза которой настороженно блестели в свете заката.
– Дед всегда говорил, что не всякую землю трогать стоит. Он как-то даже видел, как старик один, его сосед по деревне, решил ночью проверить, кто это огни на кладбище зажигает. Вернулся наутро весь белый, ничего не сказал, а через неделю умер. Так что, может, и правда это, а может, и нет. Я уж сам теперь не знаю. А потом еще и история другая…Дед тоже рассказывал, как в молодости его друзья решили ночью проверить, что там на кладбище творится. Говорили, что видели там огни, словно кто-то свечи зажигал, а может, и не свечи вовсе… Никто из них до дома не дошёл той ночью. Нашли их потом через несколько дней, замёрзших и испуганных до смерти.
Иван замолчал, тяжело вздохнув, словно снова переживал те старые рассказы.
– С тех пор, – продолжил он, – никто не смел туда ходить, особенно по ночам. А уж кто и пошёл бы – назад бы не вернулся. Так что, хоть прошло много лет, старики помнят и учат нас: не трогай того, что не понимаешь. Вот так и живём, стараясь лишний раз туда не заглядывать и не тревожить то, что лучше оставить в покое.
Иван закончил свой рассказ и снова надел кепку, будто подводя черту под разговором. Сам он стал все чаще поглядывать на сыновей, явно борясь с желанием присоединиться к вечерней рутине. Да только журналисты отвлекали.
– Иван, позвольте последний вопрос. Как же вы живете в Чертиках? Все говорят нам про мистические, абсолютно жуткие истории, которые с трудом в голове укладываются. Я бы вот не смогла жить в таком месте. С ума бы сошла, наверное, от жути. А вы справляетесь!
Иван снова задумался, медленно потерев рукой подбородок, словно подбирая правильные слова.
