Повсюду засветились огоньки кинокамер. Поднялся всеобщий неподдельный ажиотаж. Данко был обречен на всенародную любовь, вызванную детскими воспоминаниями каждого о молчаливом и упорном сострадании к замученной тургеневской дворняге. Сколько раз учителка твердила о крепостном праве и о суровой русской действительности, пытаясь оправдать поступок олигофрена-великана. Всем, с одной стороны, было жалко щеночка, а с другой – до смерти самим хотелось оказаться на месте Герасима и бросить его, беззащитного, с камнем на шее в воду. Ни в одной стране мира на примере этой сомнительной сказки на протяжении многих поколений не корежат учителя детскую психику на удивление простым и понятным поступком, достойным подражания: задуши, утопи, замучай, а потом пожалей, попеняй и расплачься.
С криком «Мамочка!» Данко рубанул, наконец, себя топориком по правой руке. Как артист он почувствовал, что настал нужный момент. Аплодисменты его свели с ума и оказались сильнее любого наркотика.
Словно черти из табакерки, на сцену повыскакивали парамедики из МЧС. Каждый из них пытался попасть в объектив телекамеры. Им хотелось примазаться к чужой Славе…
Зрители бросились на помощь. Бросились бескорыстно, мешая медикам оказать первую необходимую помощь и проявляя при этом типичную русскую черту, желая во что бы то ни стало суетливо и бестолково помочь ближнему в беде. Всем хотелось спасти свою Муму, приласкать и прижать ее мокрое тельце к самому сердцу. Все бросились искать отрубленную кисть, постоянно вырывая ее из рук парамедиков, как мяч в регби.
Отдайте! Отдайте руку! Господа! Товарищи! Граждане! – наперебой кричали медики.
Но их никто не слушал. За рукой началась самая настоящая охота. Женщины толкали мужчин, мужчины – женщин. Кончилось тем, что рука исчезла, в суматохе завалилась куда-то. Медики начали кричать, что они теперь ни за что не отвечают, что потеряно драгоценное время. И тут какая-то рыжая девочка с косичкой и в очках неожиданно нашла кисть и подняла ее над самой головой.
Кровь залила ей линзы очков, потекла по веснушчатому личику. Мать тут же отобрала трофей и засунула его себе под кофточку. Ее сбили с ног одним ударом и вытащили запястье. Матч продолжился с удвоенной энергией. Сильнее всех оказался какой-то здоровяк двухметрового роста, наверное, бывший спецназовец. Он отшвыривал толпу, как медведь надоедливую собачью свору, пробираясь к певцу, который в сердцах крыл всех трехэтажным матом, корчась от боли.
Отдайте руку, сволочи! – надрывался из последних сил Данко.
На, – протянул верзила отрубленную десницу, как военный трофей, прямо под нос очумевшему певцу. Так старший брат забирает у хулиганов игрушку и возвращает ее назад плачущему мальцу. – На. Возьми, парень.
И Данко, увидев свою беглянку, грохнулся затылком об пол. Ночной кошмар стал реальностью. Кровь била фонтаном. Парамедикам удалось вновь завладеть кистью и засунуть ее наконец в контейнер. Затем у потерявшего сознание артиста принялись перетягивать жгутом рану.
Публика словно с ума посходила. Она забыла, что это концерт. Шоу незаметно перешло из разряда постановочных в разряд reality. Барьер между сценой и залом рухнул. Был достигнут эффект, о котором мечтали многие театральные деятели начиная со знаменитого Мейерхольда.
Айзенштуцер не сделал певцу спасительного укола, так как контракт формально был расторгнут по просьбе одной из сторон. Но без укола вышло убедительнее. Отсутствие страховки – и на тебе шедевр убедительности. Одно регби с оторванной кистью чего стоило. Интересно, успели игру заснять на камеру? Надо эти броски на телевидение продать, и подороже. Один крупный план рыжей девочки в очках чего стоил!.. Это могло потянуть на мировую сенсацию: русские забавляются!
