Не слишком ли мы их грузим всеми этими историческими подробностями, Стелла Эдуардовна? – обратился к своей помощнице Прокопич.
Ничего. Из них все равно никто толком не учился. Пусть культурки поднаберутся. Им полезно.
Вы думаете?
Уверена.
«Первый рассказ о неистовой пляске, случившейся в Дессау, относится к 1021 году, – все нарастал и нарастал голос в динамике. Он теперь буквально грохотал по всему залу, словно во время проповеди. – В ночь на Рождество в кладбищенской церкви одного из монастырей близ Дессау несколько крестьян начали плясать, и плясали так неистово, что никакие уговоры священника их не смогли остановить.
В следующий раз эпидемия неистовой пляски разразилась в 1237 году в Эрфурте. В хронике рассказывается о том, что свыше ста детей, прыгая и танцуя, прошли так более двух миль, а затем упали в изнеможении».
Копия наших современных дискотек, только без таблеток экстази, – не удержался и вставил Прокопич.
Я вижу, и вас зацепило, Леонид Прокопич?
Да нет! Просто текст подобран профессионально. Интересно, что из этой затеи выйдет?
On s’angage et puis on voir.
Что? Что, простите?
Ввяжемся в бой, а там посмотрим.
А?! – растерянно произнес владелец «Палимпсеста».
А голос все не унимался: «В третий раз неистовая пляска разразилась в 1278 году в Утрехте, где двести человек собрались на Мозельском мосту и начали плясать, и плясали до тех пор, пока мост не обрушился и все они не погибли в реке.
Четвертый случай эпидемии неистовой пляски относится к лету 1375 года в Кёльне и Меце. В ней приняли участие до 1600 человек.
В 1418 году эпидемия вновь появилась в Страсбурге. Она дошла до Парижа, как пишет об этом историк Мишле, и в течение многих месяцев на городском погосте длился этот страшный танец. Зараза распространилась повсюду. На кладбище Невинноубиенных младенцев стекались толпы людей.
Были даже образованы команды плохих скрипачей, которые наполняли днем и ночью город своими отвратительными звуками».
Вакханалия, творящаяся в это время на арене, кажется, дошла до своей кульминации. В ней приняла участие вся труппа. Каждый из артистов цирка, словно во власти какого-то безумия, начал показывать все, на что он способен. В воздух полетели различные предметы и люди: жонглеры и акробаты ловко смешались между собой, а вольтижировщики выделывали необычайные трюки на своих скакунах, пуская их по кругу.
Не выдержали и звезды. Они рванули к решетке. Толпа зрителей стремилась прорваться на арену.
Что?! Что это?! – недоумевал Прокопич. – Бунт!
Кажется, мы перестарались. Слишком завели всех. Я не учла степень эмоциональности наших подопечных.
Не понял?
Дело в том, что после иллюстрации за дело должны были взяться методологи.
Кто?
Методологи.
А… – уныло отреагировал Прокопич. – И чего эти методологи должны были здесь делать?
Они должны были разбить наших звезд на группы. У каждой группы – свой игровик-методолог. В каждую группу мы внедрили бы своих психологов, историков, культурологов и даже священников.
Зачем?
Чтобы с разных сторон обсудить их проблемы. Это что-то вроде коллективной психотерапии должно было получиться.
Понятно.
Затем в группах они бы сами выработали путь к собственному спасению, к выходу из тупика, в котором мы все оказались.
Дальше? – все мрачнее и мрачнее расспрашивал свою помощницу Прокопич.
А дальше – общий сбор групп. И завершающее коллективное обсуждение. Это что-то вроде создания коллективного разума. Американцы так на Луну слетали…
