– Итак, что мы имеем, – говорил полковник Цискаридзе. – Девушку сбили на пригородной дороге Москвы. Доставили в больницу нашего Центрального округа. Пред смертью она лишь два слова вымолвила – обесчестили, убили. Ни внешности, ни описания. Тьфу.
– Угу, – сказал кто-то. – Вот где обесчестили – там бы и расследовали.
– Тишина, – попросил Генрих Цискаридзе. – Изначально мы полагали, чтобы девушку нашу сбили ненамеренно.
– Но нет, – прокомментировал Соловьёв, старший оперуполномоченный. – Сбили её умышленно, дабы обесчестить.
– Над нашей Ксенией надругались – и бросили умирать, – продолжил полковник. – Что она и сделала с успехом в Её Величества больнице Центрального округа. Упокой Господь душу несчастной и даруй долгие лета Императрице.
Тишина. Вся история укладывалась буквально в несколько предложений и документов. Судебный хирург подтвердил, что перед смертью девушку действительно обесчестили. Однако же, злоумышленник не оставил в ней никаких биологических следов. Так и появилось предположение, что гонщик сбил несчастную нарочно. Чтобы удовлетворить свою порочную страсть – да ещё и подготовился к этому.
– Ну а дальше наш знакомый Борис Липов сделал своё дело, – вздохнул Фёдор. – Из банальной аварии сенсацию раздул. Это же надо! До самой Императрицы дошло. Умеет он много шума создать.
– Ага, – поддакивал ему Соловьёв. – Папашу выудил. Рыдать его на камеру заставил. Ручищи здоровенные показывать. А папаша-то непростой.
– Товарищи офицеры! – упрекнул их Генрих. – Есть ли бог в ваших сердцах? Поставьте себя на место безутешного отца. Вы представляете, через что он прошёл, когда его несчастную дочь похитили из могилы?
Опять замолчали. Разумеется, годы службы превратили романтичных юношей в толстокожих мужчин. В глубине души им было жалко и Ксению, и её безутешного отца. Вот только энергии на сочувствие в душах их не осталось.
– Как пропажа трупа может быть связана с насильником? – вслух размышлял Фёдор. – Быть может, его совесть мучит? Или на ней всё же остались следы? Которые мы не заметили.
Предположений было множество. Действительно, спустя несколько дней после похорон девушка пропала из гроба. Никто бы не заметил исчезновение трупа, кабы не бдительный смотритель кладбища. Он обратил внимание, что земля сложена «неаккуратненько». И не поленился сам разрыть могилу, чтобы убедиться в пропаже.
Иванов лично допросил этого человека, но увы. Ничего интересного. И раньше тела с погоста никогда не пропадали. По ночам на кладбище никого: сторож запирает его в девять вечера и уезжает отдыхать.
– И вновь этот Бориска, будь он неладен, – причитал Фёдор. – Кабы не его эта вездесущность! Как он о похищении тела прознал?
– Разговоры об Борисе тебя отвлекают от главного! – пожурил своего подчинённого Генрих Цискаридзе. – Ты что-то упустил, Иванов. Ты мой лучший следователь. Мне что, самому дела теперь вести?!
Присутствующими было высказано ещё несколько предположений, однако они не имеют для читателя никакого интереса. Большая часть слушателей ничем себя не проявила. Ни свежих идей, ни рвения. Всё свелось к тому, что раскрыть это дело должен лично Фёдор Иванов. Именно в его обязанности вошло свершение чуда. Почти библейская роль!
– Господь создал этот мир за шесть дней, – патетически произнёс Цискаридзе. – На седьмой он отдыхал. Я даю тебе, старший следователь, пять. Если не выйдет – нам придётся расписаться в бессилии. Ты же понимаешь, кто примет на себя груз вины пред Императрицей?
