– Всё вы меня доконали! Идите с вашего позволения в задницу! Да хотя с какого позваления?! Просто идите в задницу! Так вот вам! Начальничек, тоже мне! – возмущал после этого инцидента Пасочкин.
– Ого. Ты чё кричать умеешь что ли? – не ожидая такой реакции, спросил Дубилов.
– Я увольняюсь!
– Эээ! Погоди! Ну что хочешь? – пытался остановить его Виктор Степаныч.
Председатель не на шутку запаниковал, так как его помощник по факту делал всю работу сам, и в случае его увольнения тот попросту бы не знал, что от него требуется на его посту. По началу Пасочкин требовал компенсацию в размере энного количества рублей, однако так как Дубилов с деньгами расстаётся достаточно болезненно, сошлись на том, что ровно неделю Пасочкин может не ходить на работу и обращаться к своему начальнику как ему заблогарассудится и что особенно соблазнило помощника, Виктор Степаныч должен всё это принимать и не возмущаться.
– Пасочкин, а ты может приберешься? – с надеждой спрашивал провинившийся.
– А ты может поднимешь задницу и сам попробуешь убраться? У меня вообще дневной сон.
– Ну сука… Неделя кончится я тебя так уничтожать буду… – буркнул Дубилов себе под нос.
– Что?
– Ничего, ничего, мой дорогой… О! Максимка, здравствуй! Заходи.
– Здравия желаю.
– Да у меня этого здравия… Я тебя по серьёзному вопросу вызвал. К нам делегация интернациональная едет же. И не просто какие то туристы, а люди серьёзные. Подмазаться для личных нужд хочу. И мне для этих целей нужен кто то кто язык знает.
– Так Кидельман знает.
– Так он в работе будет, да и не хочу человека отвлекать…
– Да я думаю, он только за будет. Он отзывчивый малый, точно поможет…
– Да поможет… Но не хочу я. Он умный больно. У меня от его нудятины голова потом болит. Я его как то раз попросил слово в кроссворде разгадать… "Правитель, который мог делать два дела одновременно" по моему вопрос был… Так он мне бу бу бу бу бу бу четыре часа про мужика какого то затирал. Я ему говорю "Женя! Спасибо! Уходи!", а он бу бу бу. Так что нет.
– А вы сами то что языка совсем не знаете?
– Да я в школе немецкий учил. Язык потенциального противника так сказать. А они всё не нападали, да не нападали. Короче, один год псу под хвост.
– Так язык шесть лет учат.
– А я всего шесть лет в школе учился. Как раз в шестом классе начали языки учить. Поэтому я из немецкого только гудбай знаю.
– Это по английски.
– Ну тогда тем более. Вон ты язык понимаешь.
– Да я знаю не больше вашего.
– Кузнецов, вот можешь ты всё настроение испортить… Чё теперь делать? А можно как ни будь язык за пару дней выучить?
– Не думаю, Виктор Степаныч.
– Ладно… Сам как ни будь выучу. Я как то раз стих за день выучил!
– Большой?
– Да какая нахуй разница? Это ебать – стих! Ладно, давай. Понял я что в этих делах ты мне не помощник… О! Может в другом поможешь?
– Вы про Людмилу Васильевну?
– А как ты понял?
– Ну у вас вон в вазе цветы, от вас духами очень сильно пахнет. – причём "очень сильно" это я ещё смягчил. От него духами пахло так, что аж во рту першило. Такого не было никогда. – Ну и презервативы на столе. Много.
– Не зря ты милиционер – сразу раскусил. Ну да, да… – стал признаваться Дубилов. – Баба она огонь, я к ней и так и этак, а она ни в какую! Ты вроде молодой прогрессивный, может подскажешь как её соблазнить, положить, уложить, а то традиционные способы наших отцов не работают.
– Это какие?
– Ну подходишь к женщине, говоришь "Ну чё ты…" и погнали. Так что, есть предложения?
