— Мадемуазель? — заговорил портье, стоило мне только пройти в просторный
холл, погруженный в полумрак.
— Мадам, — поправила мужчину, который смотрел на меня, не скрывая
брезгливости и презрения, — сколько стоит снять номер на сутки в вашей
гостинице?
— Девятнадцать сол, — ответил портье, тотчас теряя ко мне интерес,
уверенный, что таких денег у меня нет.
— Номер на сутки, — бросила на стол монету и, быстро сделав в уме нехитрый
расчет, надменно проговорила, — сол оставь себе на чай.
— Благодарю, госпожа, — тут же раболепно промолвил портье, буквально
выскакивая из-за стойки, — позвольте, я провожу вас в лучший номер… ваш багаж?
— Остался в карете, я надолго здесь не задержусь, — небрежно отмахнулась,
продолжая прятать свое лицо под капюшоном.
— Как прикажете, госпожа, — почтительно склонил голову мужчина и, стараясь
вперед меня не вырываться, повел меня к лестнице.
Остатки своих сил я потратила на то, чтобы держать спину прямой, а шаг
делать твердым. Поэтому едва я прошла в номер, взмахом руки отпустив излишне
лебезившего портье и заперев дверь, на ходу скинула с себя тяжелый, мокрый плащ
и, не раздеваясь, как была, в разорванном и отсыревшим платье, словно
подкошенная рухнула на кровать и тут же отключилась, погрузившись в
тревожный сон…
Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь, и в замешательстве оглядела
незнакомую обстановку, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, как сюда
попала. Медленно приходя в себя после жуткого сна, я пыталась уловить видения,
мелькающие перед глазами будто в ускоренной перемотке. Но те ускользали, словно
песок сквозь пальцы, оставляя лишь смутные образы и обрывки событий, которые я
тщетно пыталась собрать воедино.
Но стоило мне чуть приподняться, как прострелившая затылок адская боль в
одно мгновение вернула меня в реальность, сокрушительной волной обрушив на меня
воспоминания вчерашнего дня. Глухо простонав и в отчаянии стукнув кулаком по
постели, я вновь закрыла глаза и часто задышала, пытаясь унять неистово
забившееся сердце.
Только спустя полчаса я нашла в себе силы подняться с кровати, ощущая, как
каждая мышца отдает тянущей болью, шаркающей походкой подошла к окну и
раздвинула шторы.
За окном был серый и безликий мир. Затянутое облаками небо, лужи, в которых
отражались такие же серый и мрачные дома. Редкие прохожие, прячущиеся от дождя
под зонтами. Отдаленные голоса, цокот копыт, скрип колес и звон церковных колоколов,
призывающий к началу молитвы — все было чужим и пугающим. Задернув тяжелые
портьеры, отгораживаясь от внешнего мира, как будто это было возможно, я,
отвернувшись от окна, вновь осмотрела номер.
Комната была маленькой, но неожиданно уютной. Ее стены были обшиты тёмным
деревом и украшены пестрыми обоями, слегка выцветшими от времени. В центре
разместили массивную кровать с высоким изголовьем, на которой был расстелен
старый плед и лежали четыре тощих подушки. На маленькой тумбочке рядом с
кроватью стояла лампа и кувшин с водой. Небольшой камин с пустующей полкой над
ним, рядом кресло с потрёпанной бархатной обивкой. На полу лежал ковёр с
замысловатым узором, немного выцветший, но всё ещё сохраняющий былую роскошь. В
номере было прохладно, и я чувствовала, как лёгкий сквозняк пробирается сквозь
старые окна, несмотря на плотно задёрнутые шторы.
Осторожно, не делая резких движений, я прошла к еще одной двери и, слегка
потянув за ручку, вскоре очутилась в ванной комнате.
