«А что если выйти на арену Колизея и сделаться исполнительницей желаний»?
Сейчас ей все под силу. Даже это. Вот только Элий не одобрит ее выбор.
Она вернулась домой и до вечера пролежала в кровати, вспоминая миг за мигом вечер накануне. Потом вскочила, намазала помадой рот. На листе розовой почтовой бумаги отпечаток ее губ приобрел фиолетовый оттенок. Цветным стилом она вывела наискось «Элий» а дальше исчиркала всю страницу восклицательными знаками. Запечатала письмо и помчалась на почту. Завтра утром Элий получит ее послание. Конечно, это идиотский поступок. Но Летти знала, что Элию ее выходка понравится.
Ему нравились контрасты – ум в сочетании с наивностью, неискушенность – и вместе с тем страстность. Летиции казалось, что он сам сказал ей об этом. Или она догадалась?
«Элий, Элий, Элий», – напевала она, вприпрыжку возвращаясь с почты и одаривая встречных полубезумной улыбкой.
И вновь показалось, что кто-то идет следом. Страх охватил ее, мгновенный, удушающий. Она запаниковала, повернула назад. Остановилась. Нырнула в подвальчик, украшенный заманчивой вывеской. В кофейне было прохладно и тихо. Жужжали вентиляторы, потоки воздуха приятно холодили спину. Летиция заказала черный кофе, уселась у окна. Прохожие спешили мимо, все безмятежны и веселы. Лишь кот, лежащий на мостовой напротив окна, смотрел на Летти грустными изумрудными глазами и облизывался. Преследователь не появлялся.
– Куколка, прогуляемся со мной. – Какой-то низкорослый тип с ярко накрашенными губами положил Летиции руку на плечо. Ладонь у него была холодной и липкой.
Летти вздрогнула от отвращения и плеснула кофе в лицо накрашенному наглецу. Вылетела из кофейни. Побежала, стараясь не оглядываться. Знала: кто-то по-прежнему следует за ней.
VIII
Теперь каждый вечер Сервилия устраивала званый обед. В доме уже давно забыли про скромные трапезы в семейном кругу.
Спустившись в триклиний и увидев Бенита, Летти нахмурилась. Она уже сделала несколько шагов к пирующим, когда поняла, что единственное свободное место оставалось на ложе рядом с Бенитом. Она посмотрела на мать. Красавица Сервилия безмятежно смеялась, обнажая ослепительно белые зубы. Рядом с хозяйкой расположился поэт Кумий и льстил непрерывно. Мать как будто не замечала растерянности дочери.
– Мама, я не возлягу рядом с Бенитом! – заявила Летиция громко.
Сервилия наконец ее заметила, глянула насмешливо.
– Чем тебе не нравится наш красавец Бенит?
– Он мне противен.
Бенит захохотал:
– Я всегда любил дерзких девчонок.
– Твое место там, где я распорядилась, – тон Сервилии был непререкаем.
Летиция подошла к известной актрисе Юлии Кумской, частой гостье вечеров Сервилии и, наклонившись к стареющей театральной богине, попросила:
– Юлия, ты не возляжешь рядом с Бенитом?
Актерка улыбнулась так, будто собиралась сказать что-нибудь ласковое, и проговорила шепотом, но шепотом актрисы, который слышен в задних рядах театра:
– Ну, разумеется, милочка, тебе не стоит ложиться рядом с ним. В прошлый раз он засунул мне пальцы в вагину и довел меня до Венериного спазма между первой и второй переменой блюд. Так что ты рискуешь лишиться девственности столь необычным способом.
Летиция вспыхнула, окинула пирующих гневным взглядом и бросилась вон из триклиния. Разрезальщик вытянул руку, чтобы помешать ее бегству. Но она увернулась и выбежала в перистиль. Прохладный воздух сада пахнул в лицо. Летти приложила руки к пылающим щекам.
