– Мразь! Мразь! – выкрикнула она.
И неясно бы, к кому относится этот возглас – к Бениту, или к матери, или же к Юлии.
Летиция чувствовала себя такой несчастной. И такой одинокой. Ее никто не любит – даже Элий. Она лишь обманывает себя. Он не любит, он мучается. А мать старательно подталкивает ее в объятия этого подонка Бенита. Вновь перед глазами явилась сцена будущего убийства, и пятна крови на сенаторской тоге. Бенита изберут в сенат, а после он кого-то убьет. К несчастью, пророчество не может служить доказательством в суде. К тому же Летиция не видела, кто станет жертвой Бенита.
Общество Сервилии сделалось вульгарным, едва в нем появился этот тип. Теперь все находят нужным пошло шутить и громко смеяться – аура эстетизма и легкого, в границах дозволенного, флирта исчезла мгновенно. Как и хорошие манеры. Мужчинам нравилось говорить грубости, женщинам – их слушать.
В перистиле раздались шаги, и в сад вошел Бенит.
– Куда же ты убежала, маленькая бунтарка?
Летти попятилась. Но пятиться было некуда. Перистиль был крошечный. Она тут же уперлась в стену.
– О, я понимаю! – самодовольно хмыкнул Бенит. – Тебе захотелось уединиться со мной. Как видишь, я понял твой призыв. Я здесь.
– Убирайся! – Летти хотела это выкрикнуть, но голос почему-то осип.
– Женщины всегда сопротивляются, зато потом довольны. И ценят в мужчинах только одно – грубость. А я умею быть грубым.
Он сгреб ее в охапку и сжал изо всей силы, будто собирался переломать позвоночник.
– Женщинам нравится, когда их так обнимают!
Летиция всадила зубы ему в плечо и ощутила во рту вкус крови. Бенит взвыл по-звериному и ударил ее по голове. Она упала, отлетела к стволу пальмы. Несколько мгновений лежала неподвижно. Потом вскочила и с неожиданной резвостью рванулась вон из перистиля. Бенит попытался удержать ее, успел ухватить за грудь. Схватил, будто это не женская грудь была, а плод, который надо сорвать. Летиция закричала. Но вырваться не смогла. Одной рукой он стиснул ее, прижимая руки к телу, а другой задрал платье. Она напрасно дергалась, пытаясь освободить руки – бесполезно!
– На помощь!
Почему никто не идет? Почему? Она попыталась пнуть его коленом в пах – не получилось. И тут за спиной Бенита мелькнула чья-то тень. Чьи-то сильные руки оторвали Бенита от Летиции, подняли в воздух и швырнули в бассейн. Брызги обдали фонтаном лицо и платье Летиции. А неизвестный сказал: «Идем»! И взял ее за руку, как маленького ребенка. Они выбежали из перистиля и помчались наверх по лестнице. Руки у незнакомца были сухие и горячие, как руки больного лихорадкой. Но вряд ли незнакомец был болен – в нем чувствовалась удивительная сила. Когда они вступили в полосу света, Летти заметила, что ее спаситель молод – на вид ему не больше двадцати пяти. Но при этом он выглядел умудренным мужем, почти стариком. От незнакомца исходил запах какой-то немыслимой древности. И еще от него пахло, как пахнет от нагретой настольной лампы – горящей пылью. Он был огонь и седая пыль – одновременно.
Незнакомец довел Летти до дверей ее спальни.
– Запрись и никого не пускай к себе, даже мать, – посоветовал он.
И осуждающе покачал головой, будто выносил приговор красавице Сервилии.
– Кто ты? – Она попыталась заглянуть ему в глаза.
Глаза были темны, насмешливы, печальны.
– Меня послал Элий. Я служу в его охране.
Прислал Элий? Значит, он все-таки беспокоится о ней. У Летиции запылали щеки, а на глазах выступили слезы.
