Последние слова прозвучали как крик. Меч Карательницы вспыхнул ослепительно белым пламенем. Оно не жгло, а *замораживало*. Ледяные узоры поползли по камню алтаря. Из сияния за спиной Мэг материализовалась фигура – высокая.
…Из сияния за спиной Мэг материализовалась фигура – высокая, в доспехах из сияющего льда и звёздной пыли. Лица не было видно, скрыто шлемом, от которого расходились лучи света, словно крылья. Это была не просто тень или призрак. Это была *воля*, воплощенная в чистой силе – дух Карательницы, Ашеры. Её присутствие сжало воздух в пещере, заставив мутировавших шахтеров замереть на мгновение, их каменные формы покрылись инеем.
Ашера не смотрела на Мэг. Её безликий шлем был обращён к пульсирующему чёрному кристаллу на алтаре. Она подняла руку – не руку, а сгусток мерцающей энергии – и направила её на сердце Анкары.
Мэг вскрикнула. Не от боли, а от невыразимого *разрыва*. Она почувствовала, как что-то живое и теплое вырывается из её сознания, словно клубы пара на морозе. Звук смеха – звонкий, материнский, тот самый, что всегда согревал в самые темные ночи детства. *Исчез*. Образ лица – мягкие черты, глаза цвета лесного ореха, улыбка с ямочкой на щеке. *Померк, растворился в тумане*. Ощущение маленькой ручки в своей, теплой и надежной, когда мама вела ее через улицу… *Испарилось*. Осталась лишь пустота, холодная и бездонная, и имя – Лилиан – висящее в этой пустоте, как ярлык без содержимого. Слезы хлынули из глаз Мэг, но она не знала, *почему* плачет. Только невыносимая тяжесть утраты, без имени, без лица.
– *Мама…* – выдохнула она, но слово было пустым, лишенным всех прежних чувств. Оно звучало как чужая молитва.
Сияющая рука Ашеры сомкнулась над кристаллом. Ледяное пламя взметнулось к потолку пещеры. Черный камень *взвыл*. Это был не звук, а вибрация, сотрясавшая кости, выбивающая дыхание. Багровый свет внутри него забился в агонии, как раненый зверь. По поверхности кристалла поползли трещины, из которых хлестал не свет, а тьма – густая, как деготь, и холодная, как межзвездная пустота.
– *Ты заплатишь за это, дочь предательницы!* – голос Анкары, искаженный болью и яростью, вырвался из трескающегося кристалла. Он бился в ледяных тисках Ашеры, но сила Карательницы была неумолима. Она была антитезисом его хаосу – порядком, временем, законом бытия, против которого его извращенная вечность была бессильна.
Джессика, пригнувшаяся от ударной волны, увидела, как мутировавшие шахтеры пришли в ярость. Лишенные сдерживающего страха перед силой Ашеры (или, наоборот, почувствовав гибель своего «сердца»), они ринулись вперед, их каменные тела скрежета и лязгали, щели ртов шипели: «*КРОВЬ! ВЕРНИТЕ!*»
– Мэг! Приди в себя! – закричала Джессика, руша мечом каменную руку, тянущуюся к подруге. Мэг стояла на коленях у алтаря, потрясенная, опустошенная, смотрящая сквозь мир. Слезы текли по ее лицу, но глаза были пустыми, невидящими. Она не узнавала Джессику. Она не узнавала *себя*.
С грохотом, от которого осыпался потолок пещеры, кристалл Анкары *разлетелся*. Осколки черного камня, как шрапнель, разлетелись во все стороны. Один вонзился в плечо Джессики, другой оцарапал щеку Мэг, оставив черную метку. Взрыв тьмы на миг поглотил все, погасив даже свет Ашеры. Когда мрак рассеялся, на алтаре осталась лишь груда мертвых, потускневших осколков. Ашера исчезла. Ее миссия была выполнена.
