– Эйнштейны, Джим! Эйнштейны, а не Франкенштейны! – поправил Сергей.
– Три класса мутантов, – объяснил Степанченко. – «Пасти», «лапы» и «горбуны»…
– «Горбуны»? – удивился Чи. – Вы нам не говорили про горбунов.
– Это те, кому делали уколы под лопатку, – догадался Джим.
– Верно. «Горбуны» получили такое прозвище потому, что имели крайне гипертрофированные плечевые и спинные мышцы, которые создавали визуально эффект горба, – сказал Степанченко.
– Так при чем здесь все три класса? – не понял Сергей.
– Да ведь в мутанте, с которым вы встретились, сочетаются сразу все три вида изменений строения тела! – воскликнул Степанченко.
– Другими словами, этот мутант, Вы считаете, является финальной формой мутации? – спросил Сергей.
– Похоже, это именно та форма, которую стараются придать телу человека панацины, – ответил Степанченко.
– Значит, через пару лет все «пасти», «лапы» и «горбуны» станут такими же? – испугался Джим.
– Видимо, да, – ответил Степанченко. – Хорошо, что они не могут передвигаться быстро, иначе это бы добавило…
– Эта тварь гоняла нас по всему моргу, – воскликнул Джим. – Мы с трудом сумели убежать!
– Не может быть! – удивился профессор. – Они ведь теряют способность совершать резкие движения.
– А приобрести вновь эту способность? – предположил Чи.
– Нет, – оборвал его Степанченко. – Не могут.
– Вы уверены, профессор? – спросил Джим. – Как же тогда объяснить его скорость?
– Есть еще кое-что, – вспомнил Сергей. – На нем был такой же костюм, как у Вас.
– Такие костюмы выдавали только тем, кто работал лично с пациентами, – ответил Степанченко. – И никто из нас не принимал панацинов.
– Как же так? – удивился Джим. – Людей травили, а сами…
– Почему же никто из ученых не опробовал панацины на себе? – перебил Джима Чи.
– Просто мы ждали идеальной вакцины, – ответил Степанченко. – Мы знали, что рано или поздно сможем создать такую. Поэтому никто и не хотел торопиться с этим.
– Подождите, – сказал Джим. – Вы говорили, что женщины стали мутантами, передвигающимися с огромной скоростью.
– Да-да, – вспомнил Чи. – Это из-за того, что панацины попадали им прямиком в кровь.
– Я не думаю, что этот мутант был женщиной, – ответил Степанченко. – За эти годы они не нарастили себе огромных мышц, поэтому я думаю, что…
Профессор замолчал.
– Точно! – воскликнул Степанченко. – Кровь! Ведь первому подопытному мы ввели панацины прямо в вену. И он носил такой костюм, потому что находился под нашим постоянным наблюдением.
– Но разве он не умер? – не понял Джим.
– А Ноксфилд? – напомнил Чи.
– Вот что, значит, случилось, с его телом, – медленно произнес Степанченко. – Я однажды хотел сделать ему повторное вскрытие, а мне заявили, что тело кремировали. Я поставил на уши всю администрацию, ведь никто не имел права уничтожать тела без моего ведома. Значит, на самом деле они изолировали его где-то в морге.
– Они знали, что делают панацины с человеком, – подытожил Чи.
– Где я? – раздался с заднего сиденья слабый шепот.
– Все в порядке, Софи, мы в безопасности, – ответил Сергей, взяв девушку за руку.
Софи приподнялась и провела рукой по лбу.
– У меня идет кровь, – заключила она, недоуменно взглянув на свою руку, и села.
– Ты спасла нам жизнь! – воскликнул Джим, улыбнувшись ей. – Быстро ты сообразила, что делать… это у тебя в первый раз…
– А куда мы едем? – спросила Софи, не разобрав, что ей сказал Джим.
– Точно! Куда? – вспомнил Сергей. – Профессор, где находятся апартаменты Ноксфилда?
