Старик оглядел их всех, словно проверяя, все ли в порядке, и после паузы добавил:
– А вы кто такие?
– Мы ученики местной академии, – ответил Василий, постаравшись придать своему голосу как можно больше уверенности.
– И вы не знали, что грибы, которые вы съели, опасны? Это же сон-грибы! – Грибник нахмурился, качая головой. Его борода колыхнулась вместе с ним, а грибообразная шляпа слегка наклонилась на бок.
– Мы не знали, – призналась Марья, виновато опустив глаза. – Мы ещё не проходили это на уроках.
Старик нахмурился ещё сильнее, прищурившись.
– Сон-грибы – одни из самых коварных. Вы могли уснуть и никогда не проснуться, – сказал он серьёзно.
Он присел на корточки, ловким движением вынул нож из кармана и срезал один из грибов. Подняв его, он показал друзьям шляпку гриба, осторожно поворачивая его в руках.
– Видите? Под шляпкой гименофор голубой, – объяснил Грибник, указывая на странный оттенок нижней части гриба. – У обычных грибов он белый. В следующий раз будьте внимательнее, когда решите что-то есть в лесу. Особенно грибы.
Он поставил гриб обратно на землю и, кивнув им на прощание, вдруг медленно начал растворяться в воздухе. Его фигура поблекла, став частью утреннего тумана, и вскоре от старика не осталось ни следа.
Ребята переглянулись, понимая, как близки они были к беде. Марья вздохнула с облегчением, Василий тихо поблагодарил Грибника, а Аврора слегка побледнела, осознав, насколько опасными могут быть невинные на первый взгляд грибы.
– Нам повезло, – прошептала она, и все согласно кивнули.
Мрак и Смок, притихшие после своего предыдущего безумного бега, на этот раз шли осторожно рядом с друзьями, не отставая. Они больше не опережали группу и не делали ничего поспешного. Лунный, идя впереди, только вздохнул с облегчением, зная, что впереди их ждёт ещё много трудностей, но теперь они будут намного осторожнее.
Сумрак, парящий над ними, задумчиво смотрел вдаль, внимательно следя за их путём.
Они шли по извилистой тропе, которая то уходила в густую чащу леса, то вновь выводила их на светлые поляны. Солнце едва пробивалось сквозь кроны деревьев, и тишина леса наполняла их странствие таинственностью и лёгким беспокойством. Фамильяры, хоть и не спешили вперёд, казалось, тоже чувствовали что-то неладное: Мрак прижимался к ногам Лунного, а Смок то и дело оглядывался через плечо, словно за ними кто-то следил.
Вскоре перед ними возник перекрёсток. Тропа раздваивалась, уходя в три разных направления. Посередине перекрёстка стоял огромный, мшистый камень, который выглядел так, словно стоял здесь веками. На его поверхности была нацарапана странная надпись, явно оставленная давным-давно:
«Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, да себя позабудешь».
Друзья остановились, разглядывая надпись. Каждый замер на несколько мгновений, осознавая глубину и загадочность выбора. Лунный задумчиво пробежался взглядом по путям: налево тропа вела в густой лес, направо – в какой-то тёмный овраг, а прямо – в ещё более густую чащу, где всё терялось в тумане.
– Кажется, нам предстоит непростой выбор, – сказал Лунный, медленно окинув взглядом камень и тропы. Его голос был полон напряжённости, и это чувство разделяли все.
Марья нахмурилась, сжимая лукошко, оставшееся у неё после потери большей части содержимого.
– Направо точно не пойдём, – прошептала она, коснувшись плеча Василия. – Жизнь терять никто не хочет.
