– Надеюсь, вы пригласите меня отужинать…
– Именно это я и хотел предложить, ваше преосвященство! – обрадованно воскликнул ксендз. – Чем Бог послал… Присаживайтесь, я сейчас…
Спустя десять минут стол в гостиной ломился от снеди: ксендз был запасливым человеком.
Кроме колбасок Рудзевич подал отличный швейцарский сыр, за которым ему пришлось ездить в райцентр, копченую рыбу, маринованные грибы, паштет из гусиной печени, крестьянское масло со слезой, соленые огурцы-корнишоны, свиной окорок, соус ткемали, моченые яблоки, зелень и монастырский квас, тоже собственного производства, изготовленный по старинному рецепту.
– А вы тут неплохо устроились, – с одобрением сказал иезуит.
– Labor improbus omnia vincit[7], – не удержался, чтобы не щегольнуть хорошей латынью и знакомством с сочинениями Вергилия ксендз.
– Labor non onus, sed beneficium[8], – в тон ему ответил иезуит.
Довольные друг другом, они в ускоренном темпе воздали хвалебную молитву Творцу всего сущего и принялись трапезничать.
Немного поколебавшись, Рудзевич робко сказал:
– Вы, наверное, здорово устали с дороги… Не желаете восстановить силы церковным вином?
– Честно говоря, я не люблю сладких вин. Но если у вас есть что-нибудь покрепче и не очень сладкое, не откажусь…
Самогон иезуиту понравился. Похоже, он так и не понял (или искусно притворился непонятливым), что употребляет самопальное пойло, потому что ксендз подал спиртное в хрустальном графине.
А Рудзевич скромно промолчал о своих успехах на почве самогоноварения, резонно полагая, что в этом нет большого греха перед орденом и церковью.
В крайнем случае он будет держать ответ перед еще более высоким начальником – Господом, который, в отличие от отцов-иезуитов, гораздо терпимее и благожелательнее к своим неразумным детям, погрязшим в грехах.
После ужина, когда ксендз сварил кофе, гость отхлебнул глоток горячей ароматной жидкости, вытянул длинные ноги и сказал:
– Времени у меня мало, поэтому сразу перейдем к делу…
Он испытующе посмотрел на ксендза. Рудзевич невольно поежился под взглядом генерала ордена иезуитов – он был холоден, как черный лед, и беспощаден, как готовая к нападению змея.
– У вас есть среди паствы надежные люди? – спросил иезуит.
Немного поколебавшись, ксендз осторожно ответил:
– В общем… наверное, да.
– Это не ответ, – сухо сказал гость. – Мне нужно три-четыре человека возрастом от двадцати пяти до сорока лет, без вредных привычек, крепких, выносливых, неболтливых и готовых выполнить любое задание во славу Господа нашего.
Рудзевич задумался. Иезуит терпеливо ждал, отрешенно глядя на занавешенное окно, откуда слышалось звяканье цепи, на которую был посажен пес.
– К людям в душу не заглянешь… – наконец молвил Рудзевич. – У меня есть на примете один прихожанин…
– Только один?
– Мне кажется, это как раз тот человек, который вам нужен. Молодой, сильный, пользующийся авторитетом среди прихожан и… кгм!.. в определенных кругах. А с его помощью вы найдете и остальных.
– Что значит «в определенных кругах»?
– Он был не в ладах с законом.
Рудзевич замялся.
– Можете не продолжать…
Генерал ордена иезуитов смотрел на ксендза тяжелым взглядом.
– Мне все ясно. – Он слегка покривил свои тонкие губы. – Добрый пастырь и заблудшая овца – это для романтиков. Солдаты ордена Иисуса в первую голову должны быть прагматиками. Вы используете этого человека, чтобы слепые прозрели и увидели свет истинного учения, а глухие услышали слово Божье. Не так ли?
