– Да? – деланно удивился Марцелл. – Что-то я давно не видел тебя около статуй наших богов! Или ты забыл, сколько добра они сделали нашему роду?
– Смотри, какая чудная повозка! – Крисп, отвлекая внимание отца, показал на выплывшую из предрассветной дымки громоздкую телегу с колесами, выточенными из одного бревна, которую уныло тащили за собой волы. Восседавший сверху крестьянин испуганно таращился на императорский вымпел над их пологом.
– Он, наверное, принимает нас за самого Деция!
– Возможно! – рассеянно кивнул Марцелл, не желая менять тему разговора: слишком важна была она для него. – И мой отец – твой дед, и деды моих дедов – все поклонялись олимпийским, а после – римским богам! Да и как может быть иначе?
«Может!» – мысленно возразил Крисп, но вслух спросил:
– А как называют воинов, которым доверяют носить орла?
– Так и называют – орлоносцы! И я, твой отец, сколько себя помню, с самого детства приношу жертву им и гению императора.
– А как называется тот, кто носит перед войском его изображение?
– Иммагинарий! – машинально ответил Марцелл и вспылил: – Неужели тебе даже неинтересно слушать об этом? Что ты улыбаешься?
– Да так…
– Нет, как отец, я желаю знать, о чем думает мой сын!
Крисп якобы покорно, но на самом деле чтобы утаить хитринку во взгляде, наклонил голову и, как школьник учителю, ответил:
– Я просто вспоминаю, как наш раб при переезде в новый дом отбил полголовы у родового Юпитера и думаю, как же он, «бог», мог допустить такое бесчестие?
Горячась, Марцелл стал говорить о своих богах, ссылаясь на авторитеты всех времен и народов, начиная с Гомера и кончая нынешним императором, однако вскоре потерял нить мысли и махнул рукой:
– Фу ты, совсем запутал меня! О чем мы с тобой говорили?
– Об орлоносцах! – с готовностью подсказал Крисп.
– Нет, раньше!
– Об этом, как его… имма-гинарии!
– Еще раньше!
– О… вчерашнем дне!
– Вот-вот! – обрадовался отец. – Я и говорю, что без уважения к богам ты совсем отбился от рук! Где ты был, к примеру, вчера, что ни я, ни Скавр не могли сразу найти тебя?
Как назло, хотя уже окончательно рассвело, на всей дороге, насколько хватало сил у взгляда, не было ни всадников, ни легионеров, ни даже захудалой повозки…
Крисп мог теперь только солгать в ответ. Но он вдруг вспомнил слова Нектария и не захотел усыновляться сатане. Он покорно склонил голову и прошептал:
– Сначала я был в нашем старом доме, когда вы разговаривали в нем со Скавром…
– Как! – ошеломленно уставился на него Марцелл. – И ты… слышал все?!
– Да, отец…
– А потом?
– Потом… побежал к отцу Нектарию.
– Что-о-о?! И ты…
– Да, я предупредил наших об эдикте Деция… И даже предложил выкрасть его или хотя бы узнать дату!
– И ты не боишься признаться мне в этом?!
– Но ведь ты сам учил меня говорить правду!
– Д-да… – выдавил из себя Марцелл, хотя весь его вид говорил, нет – кричал: «Но не всегда же, и не в такой степени!»
«До чего же они разные – мой отец и отец Нектарий, даже когда речь идет об одном и том же!» – поразился Крисп.
Марцелл вздрогнул, потянулся к дорожной сумке, но Крисп остановил его:
– Не беспокойся, там все на месте! Отец Нектарий запретил мне делать это…
Марцелл словно бы колебался: поверить сыну или же убедиться в сохранности императорских эдиктов, среди которых было немало других, в том числе особо секретных… Он долго молчал, и Крисп не торопил его. Он понимал, как трудно сейчас отцу.
