«Еще одна смерть! Да что же это делается?!» – простонал про себя Стас, но вслух, как это бывает принято в подобных случаях, сказал:
– Ты это… как его… не переживай!
– Так ведь – бабушка! Знаешь, какая она добрая… была?
Ваня с таким трудом выговорил слово «была», что Стасу действительно стало жаль его. Пытаясь отвлечь друга, он спросил:
– А Ленка где?
– Дома. Забилась в дальний угол и плачет…
– По бабушке?
– Нет – по себе!
– Как это? – не понял Стас.
– А она только сейчас узнала, что тоже когда-то умрет!
Ваня еще немного постоял под окном и заторопился:
– Я ведь на минутку! Мамка послала к плотникам – гроб заказать. Вот здесь все размеры! – показал он сжатый в кулаке листок.
Стас испуганно отшатнулся, а невысокий крепыш Ваня продолжал:
– Представляешь, человек, после того как умирает, вытягивается на десять сантиметров. А некоторые – даже на пятнадцать! Вот бы при жизни так было!..
Забыв про поручение, он принялся рассказывать о предсмертных словах бабы Поли и как она умирала, от чего Стасу вконец стало не по себе. Насколько он рад был приходу друга, настолько теперь хотел, чтобы тот поскорее ушел. И когда Ваня наконец скрылся за поворотом, не вникая в смысл сказанного, – так он обычно приговаривал, освобождаясь от тяжестей – выдохнул:
– Слава Богу!
Выдохнул и… не почувствовал облегчения!
Хуже того, представил Лену и вспомнил, как сам первый раз в жизни узнал о смерти. Не той, что по телевизору, в газетах или когда хоронят на улице, а собственной, неминуемой, вместе с которой, умирая, навсегда исчезает самое дорогое и ценное, что только есть в жизни – родное, собственное «я»…
2
И тогда тихо-тихо, едва слыша самого себя, он спросил…
Это случилось шесть… нет – семь лет назад. Он еще не ходил в школу, и у них тогда жил серый пушистый котенок Марсик.
В тот день мама принесла из магазина несколько мелких рыбешек. Схватив одну, он сразу же кинулся кормить своего любимца. Мама, как назло, велела ему хорошенько закрыть входную дверь. Он так спешил, а та никак не закрывалась! Мешало что-то упругое, мягкое – как выяснилось вскоре… сам Марсик.
Бедный котенок с придушенным хрипом вдруг выскочил из-под двери и, извиваясь, стал биться о пол, словно резиновый мячик.
Они с мамой так и застыли на месте.
Постепенно Марсик успокоился и затих.
– Всё! – вздохнула мама. – Отмучился бедняга…
Он начал горько плакать, жалея котенка.
– Не плачь! – сказала мама.
– Но ведь ему же больно! – сквозь слезы возразил он и услышал:
– Нет, он уже ничего не чувствует, никого не видит и не слышит, он – умер!
Стас вспомнил, как обошел тогда вокруг котенка, не понимая, как это он не видит и не слышит его, и недоуменно спросил:
– Ничего-ничего?
– Да, – подтвердила мама. – Как бы тебе это объяснить… Его больше нет!
– И не будет? – не поверил он.
– Ну да же!
– Никогда-никогда?!
…Потом они сидели вдвоем на балконе.
Папа, как обычно, задерживался в клинике и ничего не знал о случившемся. Небо быстро темнело, обсыпаясь звездами, и начинали летать ночные бабочки. Они подлетали к пахучим маминым петуньям, но, заметив людей, испуганно удалялись. Было очень-очень грустно.
– Мама! – осторожно позвал он. – А бабочки тоже умрут?
– Да! – думая о чем-то своем, рассеянно кивнула мама.
Через двор пролетала вспугнутая кем-то ворона.
– И птицы?
– И птицы!
Залаяла собака.
– И звери?
– Конечно!
– А… люди? – после долгого молчания, тихо спросил он и услышал:
