– Достаточно! – воскликнул де Фруссар. – Калечить его не обязательно.
Рыцарь повернулся к Жилю.
– Эй, увалень, вставай, чего разлегся. Тебе надо больше упражняться с оружием, любезный, иначе потеряешь свою должность. Ступай отсюда!
В голосе де Фруссара, однако, я заметил довольство. А вот поверженный одарил меня откровенно ненавидящим взглядом. Я ответил ему усмешкой. Итак, одного врага я себе уже нажил, хотя совсем этого не желал.
Думаю, что де Фруссар намеренно стравил нас, преследуя свои неясные мне пока цели. Успокаивая дыхание, я медленным шагом подошел к рыцарю и слегка поклонился:
– Вы удовлетворены моим умением, господин?
Тот переглянулся с Гийомом.
– Что же, первое испытание ты выдержал. Теперь ответь-ка на пару вопросов.
– Спрашивайте, господин.
– Откуда ты родом? И из какого сословия?
– Я бургундец, родился в графстве де Бютаржи и с детства много путешествовал. Мой отец был торговцем шерстью.
– Сколько тебе лет? И давно ли ты служишь?
– Двадцать девять. В армии я одиннадцатый год. Служил арбалетчиком в войске герцога Бургундского, а последние четыре года – сержантом.
– А был ли ты при Отэ10?
– Так точно, Ваша милость. Мне пришлось поучаствовать в том сражении. При атаке льежцев я получил мечом по голове и едва не отдал Богу душу. Вот этот шрам на лбу, господин. Память с того дня.
– Ладно. На какое жалованье ты рассчитываешь?
– Полагаю, что солдат с моим опытом может надеяться на четыре денье в день.
– Четыре денье? Ты случайно не перепутал мой замок с герцогским монетным двором, сержант? Я деньги не печатаю. Мои условия таковы: еда и питье вдоволь. И два денье в день. Коня, обмундирование и снаряжение получаешь от меня. Порчу имущества вычту из платы. Договор заключим на год. Если ты мне подойдешь, тогда можешь надеяться на постоянную службу. Твоим единственным начальником, кроме меня, будет кастелян, так как капитана в моем замке нет. Слушаться его беспрекословно. Он объяснит тебе правила и расскажет о твоих обязанностях. Телесные наказания у меня в гарнизоне применяются только за воровство. За остальные проступки – тюремное заключение. Если согласен, то по рукам. Что скажешь?
– Вынужден согласиться, господин. Мне выбирать особо не приходится, а условия приемлемые.
– Отлично! Что ж, забирай свое добро и пойдем в башню. Гийом, будь добр, распорядись, пусть отец Жером принесет в зал лист бумаги и чернила. Капеллан напишет договор, впишет в него твое имя и прочтет вслух, чтобы ты знал, что подписываешь, а вместо подписи подойдет и крест. И еще, ты показал свое искусство, но главная проверка будет в настоящем бою. После него я решу, могу ли тебе доверять. Если ты ее не пройдешь, я порву наш договор и выгоню тебя вон.
– Справедливо, господин.
Мы вернулись в зал и стали ожидать священника. Он появился почти сразу.
– А вот и святой отец, – рыцарь махнул ему рукой. – Отче, я беру на службу нового солдата. Надо сделать запись договора. Повтори еще раз, как тебя зовут.
– Клод-Франсуа Малон.
Капеллан, исполнявший, как обычно и бывает, должность секретаря, кряхтя, уселся за стол и стал царапать гусиным пером по серому листу бумаги. От усердия он высунул измазанный чернилами язык. Насколько мне было видно со своего места, дело с написанием букв продвигалось медленно, с ошибками и многочисленными помарками. Сам святой отец, весьма цветущий мужчина, чуть старше моих лет, в черной сутане, не скрывающей округлого живота, видимо, не слишком усердно учился письму. И секретарские обязанности доставляли ему немало хлопот. Он провозился с двумя строчками не менее получаса, пока не поставил последнюю точку. Посыпав песком на листок, капеллан собрался начать чтение, широко открыв рот, но я остановил его.
