Корабль, светясь и мерцая, оторвался от земли, поднялся на высоту, забрав от меня моего товарища, стремительно унесся в темную бездну неба. Все произошло необъяснимо быстро и коварно, я не успел даже сообразить, как ему можно помочь. Оставалась надежда, что его, случайно попавшего на корабль, с собой не возьмут, а оставят на Земле, где-нибудь высадят.
С этой мыслью я продолжал лежать в траве и наблюдать за нашей летающей тарелкой. Мне хотелось немедленно подбежать к ним и рассказать о случившемся, попросить помочь освободить своего друга, но решение мое было запоздалое. Пока я думал про Юрку, представлял себе в каком он оказался положении, как сейчас жалеет, что шагнул к ним на борт, ведь возможно, что это навсегда, на всю жизнь, наш корабль стал медленно удаляться. А ведь скоро ему на «дембель», дома ждут отец и мать и, возможно, узнав потом о случившемся с их сыном, будут очень переживать. Но, может быть, он все-таки не погибнет и там обретет счастье среди чужаков. А может ему однажды удастся бежать и тогда он вернется назад?..
В казарму я возвращался один и был очень расстроен. Я бросил в свою тумбочку бинокль и, упав на кровать, заснул почти моментально.
Проснулся к обеду от ярких лучей солнца, которое светило прямо мне в глаза. Я попытался встать, но понял, что сделать мне это трудно. Странно, что меня почему-то никто не разбудил: ни дежурный, ни даже прапорщик. Оглядевшись, неожиданно делаю для себя удивительное «открытие». Как ни в чем не бывало, на соседней койке спит, кто бы вы думали? Конечно, Юрок! Я стал его тормошить, чтобы немедленно обо всем расспросить. Однако он, открыв глаза, нехотя произнес:
– Ну, дай поспать-то, я устал, тебя еле-еле дотащил сюда, хорошо, ребята помогли.
Я удивленно спросил:
– А что такое было, ведь ты… Когда прилетел-то?
Тот пристально взглянул и сказал:
– Пить надо меньше, что забыл, все как было? Как песни орал, дневальных ругал. Выпили мы всего-то по одной бутылке самогона.
Я был немало удивлен, но вместе с тем и обрадован тем, что все так легко обошлось, и Юрок с нами. Но этого ему не сказал, взял мыло и полотенце и пошел умываться. Подойдя ближе к туалету, услышал голос Санька, который ругал какого-то «фазана» за то, что тот плохо шугает молодых.
– Вы, «фазаны», должны гонять и «духов», и «черпаков», а то они обуреют! Мыть полы сами будете? Нам все по барабану, а вам тут еще жить.
Увидев меня, Санек кивнул и спросил:
– Ну как, после вчерашнего, голова-то не болит? Опять скажешь, все выпили! Никогда с собой не принесут вина, хоть выручай их, хоть нет. Тут он разошелся и выругался матом.
Я стоял, не зная что ответить, и лишь в душе понимал: Юрок был прав. Все подтверждается, и он не шутил, когда говорил, что я был пьян. Однако было странно, голова совсем не болела, была абсолютно свежей, правда, чувствовалась слабость в организме. Но это можно списать на общую усталость.
Пока я умывался и вытирался, стал свидетелем одной потасовки. «Фазан», которому Санек давал наставления, сразу резво взялся за дело. Увидев молодого, медленно идущего умываться, придрался к нему, а тот был богом не обижен.
– Эй, ты, взял тряпку и иди за мной!
Молодой заморгал глазами:
– Да я еще не умывался. Почему я?
– А меня это волнует? Почему ремень висит, а?
– Только что ослабил…
– А ты борзый? Обурел, что ли, так отвечать? А ну, равняйсь, смирно! Давай, упал – отжался!
