Тайна старого морга - страница 4

– Ну вот! – сказала главная медсестра. – А теперь можете убрать это в сейф.

Мистер Глоссоп неловко присел на корточки перед сейфом. Свет офисной лампы отражался от его набриолиненных волос, подчеркивая жировые складки на затылке и мощные очертания плеч и рук. Запихивая сумку на нижнюю полку, он выглядел как служитель какого-то денежного божества. С тихим кряхтением он захлопнул дверцу. Главная медсестра резкими птичьими движениями заперла сейф и убрала ключ в карман. Мистер Глоссоп с трудом поднялся на ноги.

– Теперь нам можно не волноваться! – сказала главная сестра. Она уже повернулась, чтобы выйти, и тут в дверях кабинета показалась та маленькая медсестра из регистратуры. – Да? Вы ко мне?

– Приехал отец О’Салливан, мэм.

За спиной маленькой сестры стоял викарий с гладко выбритым розовым лицом и зачесанными назад седыми волосами. В руках он держал небольшой чемоданчик и, похоже, хотел поскорее поговорить с главной медсестрой.

– Прошу прощения, мистер Глоссоп. Дело весьма срочное, как вы знаете. Вас проводят, – сказала главная сестра и вышла во двор, оставив мистера Глоссопа утирать пот со лба после перенесенного физического напряжения.

Он слышал голоса, удаляющиеся в направлении личной палаты мистера Брауна:

– …осталось недолго…

– …ах… такое время… как он?..

– …очень. Быстро теряет сознание, но затем приходит в себя. Конечно, вечно так продолжаться не может. Я не из тех, кто верит в чудеса, хотя с этой бурей…

В регистратуре зазвонил телефон, и маленькая медсестра поспешила туда, чтобы ответить. Мистер Глоссоп услышал ее приглушенный голос:

– Состояние мистера Брауна очень тяжелое. Да, боюсь, что так… Стремительно ухудшается.

Мистер Глоссоп кинул через двор рассеянный взгляд на первую военную палату. Его внимание привлекло что-то белое на крыльце. Оно шевелилось. Мистер Глоссоп подошел ближе, а затем – поскольку был любопытен и чрезвычайно близорук – еще на несколько шагов. И с глубоким смущением обнаружил, что смотрит прямо в круглые очки сестры Камфот.

– Прошу прощения! – забормотал он. – Я не понял, что это вы… Уже довольно темно, верно?

– Вовсе нет, – сказала сестра Камфот. – Я видела вас совершенно отчетливо. Спокойной ночи!

Спустившись с крыльца, она зашагала по двору – несомненно, чтобы отчитать очередного припозднившегося солдата, а мистер Глоссоп со слоновьим изяществом развернулся в обратную сторону. «И что же, черт возьми, – думал он, – делала тут эта старая корова?»

Пока главная медсестра провожала отца О’Салливана к умирающему, мистер Глоссоп битых двадцать минут беспокойно ерзал в ее кабинете. Сперва он уселся на стул перед столом главной сестры – более низкий, чем ее собственный, идеально подходящий для строгих бесед с потерявшими голову санитарками и солдатами-обольстителями. Мистер Глоссоп еще больше ослабил узел галстука и закатал рукава своей помятой рубашки. «Чертовски душно», – думал он, надеясь, что главная медсестра права и гроза, которая обещала разразиться вот уже несколько дней, наконец-то пройдет над горами сегодня ночью, наполнив воздух свежестью. «Лишь бы без сильного дождя, – добавил он к своим пожеланиям. – Этот чертов мост и без того выглядит ненадежным, а если еще и река поднимется…»

Стул заскрипел под его весом. Мистер Глоссоп тяжело поднялся на ноги и прошелся туда-сюда по кабинету. С усилием наклонился и подергал ручку сейфа, убеждая себя, что тот надежен. Затем снова выглянул на улицу, окинул взором ряд палат и ряд офисов – в надежде, что главная сестра уже возвращается. Он мечтал, чтобы кто-нибудь уже выдал ему раскладушку на ночь; хотелось немного поспать, но больше всего он желал поскорей отправиться в путь вместе с деньгами: при нем слишком много наличных, черт возьми, чтобы сидеть здесь, и неважно, заперты они в сейфе или нет. Утирая пот со лба и бормоча страшные проклятия в адрес погоды, головного офиса, состояния дорог и общего бардака в стране в военное время, он вновь сел – на этот раз в кресло главной сестры. Ее стол был завален бумагами, и он рассеянно перебрал их, смешав тщательно сложенные в определенном порядке машинописные счета и заметки, сделанные от руки. Он вздрогнул, когда понял, что натворил, – меньше всего ему хотелось попасть в черный список главной сестры, и он аккуратно сложил бумаги как было, ворча себе под нос: