— Мой господин, я приготовлю отменный ужин, подам лучшего вина, но прошу простить меня, в таверне осталось всего две свободные комнаты, а этого, как я понимаю, не достаточно, что бы разместить восемь столь важных сеньоров.
— Ты прав, этого недостаточно…
Атос, как будто усмотрев в объяснениях трактирщика некоторую заинтересованность, оглядывая двухэтажную постройку таверны, с подозрением спросил:
— И кто же те люди, которые заставляют нас терпеть неудобства?
Хозяин непонимающе захлопал глазами.
— Я говорю, кто те люди, которые заняли все комнаты в твоём прекрасном трактире?! Гасконец вновь улыбнулся и закивал головой, на этот раз, уразумев, как ему показалось, чего от него хотят.
— Да, вы правы сударь, много разного люда, много.
Атос глубоко вздохнул.
— Что ты будешь делать! Разве только позвать Ланзака?!
Произнес он в сердцах, и вновь, набравшись терпения, обратился к трактирщику, незаметно для себя прибегая к помощи жестов.
— Много, это я уразумел. Я спрашиваю кто эти люди? Кто остановился в твоей таверне?
— А-а, кто остановился!? Ну…. разные люди. Вот, к примеру, торговцы лесом, следуют из Кагора в Ларен. Двое судейских из Тулузы едут по делам в Лурд. Молодая девица, со служанкой, те из Дакса, завтра отправятся в Фуа…
Потерявший терпение граф прервал перечень постояльцев, которые не представляли для него ни малейшего интереса.
— А вот скажи, четверо парижан, не останавливались ли у тебя намедни? Ах, да, может, их было семеро?
Хозяин поднял к небу глаза, но уже через мгновенье уверенно закачал головой.
— Нет, сеньор, этого не было. Клянусь Господом нашим, не было. Если бы был кто-либо издалека, я бы наверняка запомнил.
— Хорошо, раз так, подавай ужин. Да не забудь поставить лучшего вина.
Присоединившись к товарищам, ожидавшим графа за столом, в обеденном зале трактира, Атос осушил, одним махом, пол кувшина вина.
— Ну, где, черт возьми, этот прохвост хозяин! Еще мгновение и я разнесу этот кабачок вдребезги!
Разглядев некоторую озабоченность на лице графа, де Лазнак негромко спросил:
— Атос, что-то не так?
Обратился гасконец к помрачневшему графу. Мушкетер устало опустился на стул.
— Как говорит, их чертов Лютер[1] — «Ослу — плеть, кладь и пища».
Он наполнил вином свою кружку.
— Господа, в таверне свободны всего две комнаты. Это весьма прискорбно, но четверым, из нас, придется искать ночлег в другом месте.
Хозяин и тощая повариха поставили на стол противень с одним из традиционных блюд гасконской кухни — барашек, с морковью запеченный с большим количеством пряностей. Аромат жареного мяса наполнил небольшое помещение. Портос с выпученными глазами, принялся разделывать баранью ногу, приговаривая:
— Нет, с меня хватит, я отсюда никуда не уйду, если соизволите возражать, то лучше сразу пристрелите меня! Дайте только доесть!
Великан добродушно расхохотался. Атос, осмотрев мушкетеров, остановил взгляд на Арамисе. Тот улыбнулся своей мученической улыбкой.
— Арамис, я прошу вас вместе с бароном де Лишаром, д’Юзаком и де Брюкола отправиться на поиски пристойного места, для ночлега. Полагаю здешний хозяин, любезно согласиться помочь в этом.
* * *
Анжуйцы, прежде чем приступить к трапезе, позаботились о своих лошадях. Они поручили Гаспару, подослать им свежей соломы, дать овса и вытереть ноги и грудь теплым вином, ведь эти породистые скакуны покрыли за один день около двадцати миль. Исполнив, все в точности как велели господа, слуга приступил к ужину. Отведав холодной курицы и закусив салатом, что прихватил на кухне, слуга растянулся на куче соломы, попивая доброе гасконское.
