– Слушай Оскар, а здорово эти автоматы работают! Я, вот, сколько не стараюсь, а догнать их не могу.
– Это и понятно! Они же слиянием мальчишников с девичником не занимаются! И столько выпить не смогут!
– Да, тебе всё хихоньки да хаханьки, а мне придется подыскивать другую работёнку, как только все автоматы отладят! Жаль, но деваться некуда!
И как только Оскар отошёл, Альхен, закончив перекур, снова ринулся в «бой», показывая класс в «жонглировании». Но вдруг, через несколько секунд, выключил станок. В сердцах выругался, махнул рукой и что-то ещё произнёс, видимо запорол дорогую магниевую панель.
– Как говорят, «факир был пьян и фокус не удался!» – почему-то мелькнуло в голове у Оскара. – Да, после такой работёнки, на занятиях в институте Балаболов сможет только хорошо спать!
Во время ремонта Оскар, в соответствии с договорённостью, несколько раз изображал часы, облегчая Мулерману отсчёт времени. При возвращении Оскара через цех его снова остановил Моня.
* * *
– Всё в ногме! Магагыч за мной! Ногмигованная чувиха ушла удовлетвогённая! А сейчас будет исполнена когонная «песня» Мулегмана из «листостопгокатного» цеха, то бишь из пегвого… «Возле ног твоих я не нашёл своих!» в интегтгипации «не клади свои потные ноги на мою волосатую ггудь!»
А грудь его своей густой чёрной порослью действительно манила многих женщин.
– Эй, Вася! Будь на шухеге! – крикнул он долговязому парню в тёмном халате. – Песню не впегвые исполняет хог мальчиков и Бунчиков! – радостно объявил Моня, и, заложив два пальца в рот, сильно свистнув, закричал:
– Атас! Бегегись!
В ту же секунду большой срез магниевой панели вылетел из-под резца его большого станка и просвистел над защитной сеткой. Срезанный кусок пролетев метров двадцать пять, благополучно приземлился в очередном проходе уважаемого цеха. Техника безопасности не пострадала, сохранив свои прежние позиции.
В тоже время рядом, друг Мони, чтобы на него не «повесили» брак, успешно перегонял ускоренными темпами в стружку свой «запоротый» магниевый отсек.
– Видишь! – кивнул Моня Оскару, – как он успешно выполняет пятилетку в четиги годика! Можно считать ногмигованный отсек испагился на глазах изумлённой публики! И ни одна охгана этого почтового ящичка не смогет его обнагужить даге воогужённим глазом!
– Твой друг наверно это понял также как четырёхлетний мальчик вундеркинд, прочитав партийный лозунг «Пятилетку – в четыре года!»
– И как он это понял?
– Да после этого он стал регулярно целовать пятилетнюю соседку.
* * *
Наступило обеденное время. Это особое состояние души «рабочего подростка», располагающее к вдыханию всех запахов заводской столовой. Оскара потянуло к старым цеховым знакомым, и он заглянул, перед уходом, в красный уголок. Не найдя в красном уголке общих знакомых, он решил заглянуть в курилку, где каждый курил почти свои папиросы, но ещё старался вместе с «трёпом» всасывать и общий дым. Открыв дверь, Оскар увидел наиболее активную мужскую часть этого цеха, возбуждённо продолжающих обсуждать, только что прошедшее, мероприятие.
Большой Гога, видимо заканчивая мысль предыдущего оратора «О возможности получения в этом месяце премии», поднял свои огромные, волосатые руки, и предложил: – Внимательно следите за руками! – Но когда все устремили лучезарные взоры на его длинные руки и ногти, тщтельно обработанные напильником, он громко произнёс, – а это не хотите? И резко опустил руки вниз ладонями на своё мужское достоинство. Стены содрогнулись от мощного и дружного мужского смеха. – Да, отметил Оскар, – «в здоровом теле здоровый дух!»
