- Вот про вообще мне не надо рассказывать. Говори!
- Не спалось. Решил выйти в сад. Только и всего.
- Только и всего! – передразнила я. – Увидеть тебя уже увидели. Хорошо хоть не пришибли поленом. А что было с одеждой?
- Затолкал лапами в угол. Утром забрал. А вообще мне, знаешь, немного не до того. Сейчас должен приехать этот самый д’Арбрэ.
- Спасибо, напомнил. А то ж я забыла! Только учти, в корсете далеко не убегу, если что. Десять метров – и грохнусь в обморок.
Прятаться не имело смысла. Или пан, или пропал. Мы посидели минуту молча, набираясь решимости, и спустились в холл, куда как раз вошли двое мужчин в траурных костюмах. В руках они держали трости и цилиндры. Заметив нас, один из них, постарше, быстрым шагом направился к лестнице.
- Мсье Камбер, примите мои искренние соболезнования, - сказал он дяде, склонив голову.
Я выдохнула. Дядя тоже, хотя и не так явно. Вокруг разочарованно загудели.
- Благодарю вас, мсье д’Арбрэ.
Поверенный завел беседу о жизни в Америке, и это было уже опасно: мало ли что он знал о настоящем Пьере. Дядя отвечал на вопросы уклончиво, но, к счастью, это продлилось недолго. Николя известил, что аббат, приехавший из ближайшего монастыря провести заупокойную службу, ждет в часовне.
Родственники кое-как поместились внутри, вокруг гроба, остальным пришлось наблюдать из коридора. Того самого, по которому прошлой ночью я ползла к выходу.
- Здравствуйте, Анжелика, - услышала я за спиной голос Энрико. – Мы сегодня еще не виделись.
В тесноте я даже не могла толком повернуться к нему. Он стоял слишком близко – но это, разумеется, не специально. И руки моей коснулся, конечно, тоже случайно.
20. 19.
Или не случайно?
Как бы там ни было, об этом лучше не думать. Он, конечно, приятный и вообще… князь. А я – полурусалка. Так что, перефразируя известную песню, князь и русалка, они, если честно, не пара, не пара, не пара. Придется синьоре Маргерите искать невесту для брата в других краях. А кстати, он что, сам не может найти? Ах да, он все еще скорбит по этой… как ее? По Иветт.
Или уже не скорбит?
Так, все, закончили. Тут поминальная служба идет, потом похороны будут, а некоторые о всякой ерунде думают.
В этот момент аббат сказал последнее «amen» и еще что-то, затем подал знак собравшимся выйти из часовни. Несколько дюжих молодцов с черными лентами на одежде закрыли гроб, подняли его на плечи и понесли к выходу. Из холла в сад, по аллее к воротам, где стоял открытый катафалк, а за ним – целая вереница экипажей.
- Кладбище отсюда далеко, - пояснил д’Арбрэ. – Те, кто из города, приехали на своих. Вы можете присоединиться к нам с Огюстом, у нас есть два места.
Безопаснее было, конечно, отказаться. Мало ли о чем по пути мог зайти разговор. Но это наверняка показалось бы неучтивым, поскольку веской причины для отказа не имелось. К тому же мы могли узнать у поверенного что-нибудь полезное.
По пути Огюст, сын д’Арбрэ, посматривал на меня с интересом. Похоже, в этом мире я пользовалась повышенным спросом. Приятно – но бесполезно. Дядя осторожно расспрашивал д’Арбрэ-старшего о размерах состояния покойного, не давая поверенному возможности задать какой-нибудь неудобный вопрос. Состояние, даже по самым скромным прикидкам, выходило немалое.
- Вы же понимаете, мсье Камбер, до официального оглашения завещания я не имею права сказать ничего конкретного, - поверенный подкрутил фигурный ус. Наверняка по ночам спал в наусниках. – О содержании. Но если уж мсье Рене официально вас усыновил, вряд ли вы останетесь разочарованным.
