– Надо было ему раньше все рассказать, но я хотела сохранить семью. Во всем, что произошло сегодня ночью, виновата только я. Запомни, твой отец хороший человек! Он все знал с самого начала, знал и молчал, ждал, когда во мне взыграет совесть. Он просто устал жить во лжи!
Она говорила так спокойно, без всяких эмоций, что казалось она потеряла частичку себя. Она выглядела разбитой, подавленной, меланхоличной. Но в то же время я видел в ней спокойствие, которого она, похоже, давно не испытывала. Казалось, будто она сбросила с себя тяжкий груз, долго тяготивший ее. Я так был сконцентрирован на ней, что не сразу понял, что моего отца нет дома.
– Он не придет. Он больше никогда не придет! – сказала она, как будто знала, о чем я подумал.
– Почему? Куда он ушел? Что случилось? – вопросы так и лились из меня рекой, что я не мог остановиться.
– Я молча лгала, лгала тому, кого любила больше жизни! Прости нас за испорченный день твоего рождения…
В тот момент, наверное, от переполняющих меня эмоций я усвоил один урок: не надо лгать тем, кто вас любит всем сердцем. Нужно быть честными по отношению друг к другу. Но, с другой стороны, откуда нам знать, что лучше в данный момент? Иногда, пытаясь защитить и сохранить любимых, мы нарушаем правила, пытаясь сделать прежде всего лучше самому себе. Мне было уже не до дня моего рождения. Но желание в тот день я все-таки загадал. Я хотел только одного: чтобы они были вместе. Мне было больно на нее смотреть, а также стыдно за себя, потому что я не мог ничем ей помочь. Я мог ее лишь слушать.
– Мамочка, я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось. Что бы ты ни сделала, я всегда буду рядом, я никогда не брошу и не посмею уйти, как сделал это папа! – говорил я, едва не рыдая.
– Я знаю, мой мальчик, таким я тебя воспитала…
В моей груди все разрывалось от непонимания, жалости и беспомощности. Внутри меня происходило настоящее извержение вулкана.
– Я должна тебе кое-что сказать, – продолжала она. – Ты уже взрослый, ты должен все знать!
С болью в голосе она начала свой рассказ…
1988 год, зима
Предложение было сделано, а это значило скорейшее знакомство с его семьей. Не могу сказать, что была рада, но это интриговало. За все время, что мы встречались, он почти никогда ничего не рассказывал о своей семье. Когда о ней заходил разговор, все, что он говорил, так это то, что они замечательные люди. По стандарту! Ну что ж! И на том спасибо! Может, из-за этого у меня сложилось о нем впечатление, что отношения просто стоят на месте и я в них ничего не значу. Ведь я оставалась в полном неведении, я ничего не знала ни о нем, ни о его семье. То, что у него, оказывается, есть родной брат, с которым они росли вместе, я узнала совсем недавно. В начале наших отношений я интересовалась его семьей, но на мои вопросы следовали короткие, односложные ответы. Поэтому я утратила всякий интерес и желание к тому, чтобы узнать хоть что-то! Но теперь все изменилось, он говорит о них не переставая, но я как будто его не слышу и все никак не могу уловить того, о чем он говорит. Я даже не могла запомнить, как их зовут, хотя память у меня хорошая. Мне всего 24! Все это, наверное, из-за того, что я не желала этого.
Он знал, что я очень боюсь встречи с родителями, поэтому решил сначала познакомить меня со своим братом. Мы должны были встретиться с ним в выходные. До них оставалось четыре дня, я была как на иголках, но в то же время я хотела с ним познакомиться. Леонид рассказывал о нем много хорошего, говорил о том, какой он отзывчивый, умный и добрый, в шутку говорил, что на его месте должен был быть он. Говорил о том, как он ответственно относится к работе, из-за которой постоянно занят. Можно сказать, что я была в некоем таинственном предвкушении нашей встречи… Интересно, а обо мне ему он рассказывал?
