Лебёдушки много говорят о себе и о «свояченицах» из их клубкового клуба целующихся змей. О тех дарах, которые они получали, и которые можно будет, вопрос – где, от кого и как, снова и вновь, и вновь получить. Самая молодая из сидящих за столом и почему-то в этот раз самая дерганная, резкая. В этот раз мешанина из рассказов где одна с мужчиной, который разводится, после годовой аскезы на отношения и секс. Двое незамужних, одна любовница тире вторая жена у которой ребенок от богатого бизнесмена сироты, для которого дети и семьи, наверное все или почти все, но все когда-то проходит, и чувство долга не вечно, и любовь, и красота и желание и молодость. Вторая, бывшая два раза замужем, но сейчас не хотящая вступать ни в какие отношения, и желающая только брать и принимать подарочки. Еще одна вышедшая снова замуж и перебравшаяся в столицу и овдовевшая от бывшего оставленного мужа, легка и хороша. Одна витающая в облаках, потому что по земле ходить ей тяжело. И одна потерявшая дочь, и со сходящим с ума сыном, но не гнетущая всех за столом своими бедами – владелица завода, одну махину наладила, другая пошла прахом, неисповедимы пути, как говорится.
Пока они лебедушки, но перестав под водой ускоренно работать лапками, станут ли они камнями и пойдут на дно или снова выплывут? Время покажет.
Восемнадцать камней. Наберется ли столько людей в ее жизни. И она ли их обтесала или они ее. Вопрос. Вопросы – вопросы, продолжают постоянно и почти всегда крутиться в голове. Даже когда она сидит с кем-то здесь, мысли ее почти всегда в каком-то очередном для всех других «нигде».
Япония. В какофонии гула слов, одно зазвенело, словно на другой частоте. В ее жизни многое складывалось пазлово, не поступательно-прямо логично: из пункта «А» в пункт «Б» вышел поезд. А на протяжении какого-то иногда очень длительного промежутка времени, в ее поле зрения или местности начинали появляться какие-то люди, события, действия образовывая словно какие-то участки реальности, которые ее сознание запечатывало подобно смоле, янтарной или эпоксидной, или вообще гипсом барельефа. Но нет, пока краски были, пусть и искаженные восприятием, но были. Барельеф все-таки сохраняет в точности форму, но забирает цвета.
Вот и вчера с этим рассказом про туры в Японию, один индивидуальный за 2 миллиона, второй – экскурсионный круизный тур с каютой по начальной цене за 200 тысяч без японской визы, с транзитной, с портом отбытия и прибытия в Китае. Это же можно и в Ченду к пандятам попасть, и к Хаяо с Тоторо в музее студии Гибли. Воооооууууу. И она зависла. Япония тоже и давно начала к ней подбираться, но как-то постоянно переплетаясь с Китаем. Розовая книжка по китайской мифологии подтверждала ее мысли о том, что две эти такие разные страны все-таки были неразрывно связаны буддизмом и божествами. Розовая же футболка с горою Фудзи в цветах сакуры и приветствием konichiwa, и розовая побледнее тоже с горою Фудзи но уже без надписей на японском и сакуры, и розовый более бледный. Она смеялась, (ого, оказывается есть манга с таким названием) голубой период у Пикассо, а у нее розовый. Хотя всю свою жизнь она ненавидела розовый цвет, как символ женской наивности, романтичности и глупости. А вот теперь потихоньку и с трудом принимала, и тайно восторженно, наверное, все же любила. Посмотрим.
Итак. Городок Хита на Кюсю, где Исаяма вдохновился плотиной при написании «Атаки титанов» (Отдадим наши сердца!) эх, что ж так до слез-то прям история отзывается. Я прям плачущий Эрен Йегер (и орущий несомненно тоже).
