Весна в Баимскую долину не приходит, а врывается неудержимо, нараспашку. Ветры и солнце крошат льды, вскрывают речки, озера, сдирают с гор снега, прогревают землю намного раньше, чем в северных нагорьях. Сюда привёл свою бригаду Аким Кузьмич. Расчёт был прост, хотя и рискованный. А всё дело в том, что Баимка славилась безводьем, жёсткими грунтами. Аким знал, что в старину здесь ковырялись старатели. Подтверждением тому были карты и описания использования мерзлотных слоев, при разработке «Баимки» обнаруженные в архивах геологического управления. Чтобы вывести воду из подпочвенных акваторий, забурили скважины. Сделали контрольные отмывки. И тут же наткнулись на заброшенный кустовичок. Не очень приметный, чтобы вкладывать в его разработку силы, но и отказываться несерьёзно было. Аким Кузьмич приглядел, что кто-то неспроста в самой чувствительной жилке выход обрезал. Сделали шурфовую прикидку. Пробы были крупные, зернистые, от шлихов отделялись легко. Определили объём проходки остаточного куска и его содержание. Вновь забурили скважины. Пошла вода! А с водою пошёл хороший металл. Первые съёмки показали, что в прошлом богатые гнёзда не оскудели…
– Было бы золото, а вода сама пойдёт! – шумел в коридорах и кабинетах геологического управления Сергей Коровин.
Первые находки. Первые открытия. Первый металл для фронта. Аким Кузьмич и неразлучный с ним Сергей Коровин работали крепко. Только на Балаган-Тасе, в своём роде уникальном на всей Чукотке и Приколымье на базальтовом вулкане они обнаружили россыпи оловянного камня, к освоению которого приступили сразу после открытия. Этот оловянный вклад явился для Акима Кузьмича памятью о сыне Иване и приближением светлого Дня Победы.
На фоне взаимопонимания, Акима Кузьмича и Сергея Коровина объединяла общая приверженность к базальту. И если Сергей отдавал предпочтение золотой россыпи, то Аким Кузьмич искал в древнейшей красивости чёрной вулканической породы олово, лелея надежду на открытие серебристо-белой мантии титана. Им обоим не терпелось заглянуть в равнинный полигон Голубой Шаманки, уютно пестреющий разнотравьем у Миткеева утеса, но не решались наугад вскрывать совершенство земли чукотской. Ещё вводило в заблуждение несоответствие залеганий, вырисовывающееся на геологических картах, а это приводило к спорам:
– Минерал олово – касситерит и золотоносный пласт – аллювиальные россыпи в соседстве? Такого родства природа не знала, – удивлённо разводил руками Сергей.
– Это мы мало знаем особенности природы Чукотки, – возражал Аким Кузьмич. – Встретилась нам открытость, а мы растерялись. Шаманка и Хмурый – загадки… К примеру: в двух-трёх верстах от могилки Юры Юнгина, у слезливого ручейка скрытость имеется, а притронуться боюсь. Любители жирного куска растерзают месторождение.
– Вы настаиваете, что Шаманка – хранительница голубой породы алмаза?
– Мы самые счастливые искатели-копачи, Сережа! – с добрым сожалением уронил Аким. – Разве мы мечтали о такой скорой встрече с кимберлитом? Да, это чудо земли. Однако подходить к нему с сегодняшними мерками отработки мы не можем. Придёт время, и Шаманка откроется.
Аким пропадал на новом участке. Отмывали свежий полигон, подготовленный вскрышными работами ещё с прошлой осени. В самый разгар промывочного сезона неожиданно пришло распоряжение – Акима Кузьмича Булавина приглашали с первым самолётом прибыть в геологическое управление.
