Как будто он приворожил меня тогда.
– Почти восемьдесят, но она и сейчас – достаточно бойкая старушка. До сих пор не может простить мне развода с тобой. Говорит, что я проспал своё счастье.
– Хоть у кого–то в вашей семье хороший вкус. – Непроизвольно провожу кончиком языка по губам, закусывая нижнюю.
Говорю с ехидством, пытаясь уколоть его побольнее. Найти хоть какую–то ахиллесову пяту у бывшего мужа.
Он кривит губы от недовольства, но ничего не отвечает. Просто сопит носом, чуть прищуривая морской штормовой взгляд.
И, кажется, даже не замечает того, что я настроена решительно против.
Надо же! Раньше бы он точно поставил меня на место, не забыв уколоть побольнее, а сейчас молча улыбается, как будто я говорю вовсе не о нём.
Подходит так близко, что мужской запах штопором ввинчивается в лёгкие, будоража сознание. Склоняет голову на бок.
– В общем, если ты предстанешь перед бабушкой в качестве моей невесты, она точно перепишет на меня свою долю акций, я уверен.
Он осторожно подходит чуть ближе, словно боясь, что я его ударю. Расплывается в милой улыбке, предотвращая все нападки в сторону его «гениального» плана.
Не оставляет камня на камне от моего ехидства, но я всё равно гордо вздёргиваю подбородок вверх. Нет, со мной его номер не пройдёт!
– Что? – Переспрашиваю. – Тебя не смущает то, что мы шесть лет как в разводе и у тебя, кажется, есть невеста?
– Ну, тебя же не смущает, что твоего гражданского мужа нет дома, а ты в его отсутствие принимаешь в квартире полуголого мужчину? – Насмешливо произносит он, и я отшатываюсь.
Не знаю, почему я до сих пор слушаю его бредни, пытаясь найти в словах хоть какое–то зерно истины. Долматов всегда делал только то, что ему заблагорассудится, не считаясь ни с чьим мнением.
Вот и сейчас он решил вытащить мой ресторан из долгов не по доброте душевной, а только из–за нежной привязанности его бабушке к моей персоне.
Гад какой! Ничего святого у него нет!
– Ты забыл, что у меня есть дочь. И я, в отличие от тебя, в первую очередь должна думать о ней. – Прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнее.
Андрей же не знает, что я тогда не сделала аборт, а внесла те деньги вместо первого взноса за ресторан.
– Ребёнку будет полезно на свежем воздухе. В городе сплошной смог и грязь, дышать нечем! А у бабули вокруг коттеджа – настоящий лес. – Продолжает убеждать.
Снова задерживает свой взгляд на моих губах, и я кожей ощущаю этот сладкий водоворот ощущений, обжигающим напором проходящий по каждой клеточке.
Дёргаюсь, делая шаг назад.
О чём я думаю? Не иначе, как Долматов научился гипнозу у какого–нибудь восточного шамана, иначе как объяснить этот странный отклик во всём теле?
Я не хочу иметь с ним ничего общего. Единственное желание – чтобы он исчез из моей жизни навсегда, ведь жили же мы с Мишей и Сашенькой как–то до его появления. И нормально, между прочим, жили.
Отталкиваю его руки, разрывая это опасное прикосновение.
– Уезжай домой, Андрей. Оставь меня в покое! – Гордо вскидываю голову, жестом показывая на прихожую. – Кажется, твоя невеста тебя заждалась. Отвези её к Нине Григорьевне, ведь она вся такая идеальная, не чета мне!
– Как хочешь, Аникина. – Качает головой с улыбкой на губах, но в голосе явно проскальзывают нотки горечи. Быстро натягивает остальные элементы одежды, не нарушая повисшее в комнате тягостное молчание. – Пока.
Я следую за ним в прихожую, спокойно наблюдая за его слаженными движениями. Брюки почти высохли, но от ботинок по–прежнему тянется мокрый грязный след.
