Кажется, доктор полностью со мной солидарен, потому что смотрит на Инессу сейчас, как на умалишенную.
— Вы меня вообще слышите? — уточняет он строго, грозно глядя из-под стекол очков. — Она через полгода только ходить полноценно начнет. Без хромоты и без боли. Ни о каких танцах Вам ни один врач сейчас прогнозов не даст. Мы же не Боги. Сделали все, что могли на данный момент. Дальше все зависит от желания пациентки пойти на поправку.
— Не больница, а черт знает что! — взвыла мамашка. — За что вы деньги то получаете?! Пустите, я хочу увидеть свою Ирочку!
— Успокойтесь, пожалуйста. Мы введи ей сильное обезболивающее. Сейчас она спит.
Врач удалился, оставляя меня меж двух огней, метающих молнии взглядом. Слева – Инесса, а справа Зинаида Петровна. Обе они воинственно сложили руки под грудью и смотрели на меня, как на врага народа номер один.
— Вы себе даже представить не можете, что я сделаю с Вами и вашим центром… — Инесса Альбертовна перевела уничижительный взгляд с меня на директрису. Та судорожно сглотнула. И безоговорочно приняла сторону мамочки.
— Инесса Альбертовна, можете не сомневаться, школа полностью поддержит любое Ваше решение! Даже если Вы решите обратиться в суд! Виновные, — прищурилась, косясь на меня, — будут наказаны.
Какой еще суд?! Что несет директриса?! Легкая паника заколола кончики пальцев.
— Послушайте, — мягко произнесла я, — мне искренне жаль Вашу дочь. В том, что случилось действительно есть и моя вина. Но я с нее глаз не сводила. И даже пыталась остановить! Просто… Просто…
— Что «просто»? — ядовито прошипела Инесса.
Выдохнула. Нет, сказать в глаза матери, что ее дочь умышленно нанесла себе вред, лишь потому что не смогла с ней договориться – у меня не повернется язык…
Какая же омерзительная ситуация получилась!
— Извините меня… — сдавленно выдохнула. Стало так обидно за себя и за это огромное недоразумение. И Ира! Ира…! Но, обвинять ребенка будет еще глупее, чем обвинять ее мать. Девочка явно была не в себе, когда решилась на такой шаг. И уж точно не предполагала, что подставит тем самым меня…, остаётся один вариант – попросить признаться ее во всем честно…
— Я не удивлюсь, если Вы вообще это сделали специально! — Инесса Альбертовна ткнула мне в грудь указательным пальцем. Директриса округлила глаза в изумлении. — Да-да! Из-за нашей с ней ссоры сегодняшним утром! Вы ребенка моего покалечили!
Я закрываю лицо руками и судорожно дышу.
— Вкратце. Что произошло, и состояние девочки, — раздается приказной тон Дворецкого за спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Что он тут делает? Должно быть, директриса ему уже обо всем доложила…
Плечи опускаются сами собой… Теперь не сносить мне своей головы. Марк точно не встанет на мою сторону.
Зинаида Петровна с И́риной мамой наперебой рассказали Дворецкому все, что случилось в последние пару часов. Я даже не пыталась перебивать. Эти две фурии полностью выбили почву из-под моих ног.
— Ясно, — сухо кивнул в ответ Марк, складывая руки в карманы пальто. Строго на меня посмотрел. Я задрала подбородок.
Да будь что будет уже.
— Дарья Игоревна, поговорим наедине, — кивает он в сторону, уводя меня дальше от разъярённой мамашки и директрисы.
— Все так и было? — на лице ни тени дружелюбности и понимания. Он строг, но до скрежета зубов уравновешен.
— Не совсем…
— Рассказывай.
И я начинаю рассказывать. Все, с самого начала и до конца.
