И в тот момент Дениз себе поклялась больше ни с кем не доводить до такого...
– А, мадемуазель де Бланкар, рад вас видеть, – прервал неприятную сцену бодрый голос инспектора Макнейтена. По его лицу она догадалась, что мужчина слышал их с Мари разговор через дверь своего кабинета и нарочно появился теперь, чтобы его оборвать.
– Как и я быть в вашем доме, – изобразила беспечность Дениз. – Мы с Мари как раз собирались потревожить ваше уединение... Надеюсь, вы мне расскажете, что выяснили по утреннему убийству.
Мужчина кивнул и бегло поглядел на сестру, казалось, желая отослать ее с поручением и оградить от жестоких подробностей их с мисс де Бланкар разговора, но передумал: слишком крепко сестра сжимала руку Дениз, чтобы просто уйти. А скандала он не желал.
– Да, конечно, прошу вас. – Он пригласил Дениз в кабинет, Мари зашла следом и села на диван рядом с гостьей. – Итак, что мы имеем по делу... – начал Макнейтен в задумчивости. – На самом деле немного, как и всегда: домашняя хозяйка не видела гостя жилицы, лишь слышала, как та вернулась домой около часа ночи. Она утверждает, что та была в добром расположении духа («должно быть, урвала богатенького клиента»), кокетничала, смеялась, кажется, даже распивала с мужчиной, так как, выпив, «та делалась особенно буйной» и начинала распевать ирландские песни, а хозяйка вскоре услышала «Милые фиалки», любимую песни Мэри.
– Хозяйка уверена, что Мэри вернулась с мужчиной? – спросила Дениз, касаясь их с Макнейтеном излюбленной темы споров и несогласия.
Тот молча взял со стола лист бумаги и зачитал:
– «На ней была темная мешковатая юбка и красный жакет. Шляпки на ней не было. Мэри шла в сопровождении невысокого плотного мужчины с тонкими рыжими усиками, в темной одежде и черной шляпе. Он провожал Мэри до двери и нес с собой кувшин пива». – Мужчина поднял глаза от бумаги и пояснил: – Это показания одной из соседок убитой, проститутки Мэри Энн Кокс, она столкнулась с товаркой у дома и пожелала ей доброй ночи.
– Значит, мужчина...
– Я в этом, в отличие от вас, мисс де Бланкар, нисколько не сомневался, да и свидетели подтверждают подобную версию.
– Эти свидетели каждый раз говорят разное, – возразила Дениз. – Наш убийца то очень высок, то, как сейчас, невысокого роста. И волосы у него каждый раз разного цвета...
– Ночь играет с людьми подобные шутки. А еще страх... Вы должны понимать это, Дениз.
– И я понимаю, а потому не зацикливаюсь на одной версии.
Должно быть, желая показать, что она на ее стороне, Мари, с недовольством зыркнув на брата, положила курчавую голову девушке на колени. И та автоматически пригладила ее волосы...
– Я ценю ваш острый ум, и вы это знаете, – продолжил Макнейтен, не обращая или делая вид, что не обращает на эту картину внимания. – Но в данном случае... раны жертв настолько ужасны, что сомневаться, кем именно они нанесены: мужчиной или женщиной – кажется неуместным.
– Вы все еще судите рационально, а мне казалось, знакомство со мной, хотя бы отчасти переменило ваше мышление.
Ее собеседник воспринял упрек довольно спокойно, только на миг губы его, поджавшись, превратились в тонкую линию, а потом он сказал:
– И все-таки вы несправедливы ко мне, я учитываю все факты и сужу непредвзято. Например, в этом убийстве многое кажется странным...
– Например?
– Например, сама личность убитой. До этого Потрошитель убивал более зрелых, потрепанных возрастом проституток. И делал это на улице.
