– Игнат, постой!
Я напрасно спешил – старик и не собирался никуда уходить. Схватившись за сердце, он прислонился к стене возле кабинета директора. Губы Игната дрожали, наливаясь синевой.
Я подхватил его под руку.
– Ну, что ты, Игнат! Что ты, успокойся.
– Как же так, Александр Васильевич? – прошептал Игнат. – Я ведь двадцать лет здесь прослужил. За вами, мальчишками, приглядывал.
– Ты дыши, Игнат, дыши, – оглядываясь по сторонам, сказал я.
Неподалеку от двери кабинета стояла деревянная скамья без спинки. Сидя на ней, провинившиеся лицеисты ожидали вызова к директору. Скамья была до блеска отполирована форменными брюками.
И мне приходилось сидеть на ней в мучительном ожидании – сильно влетит, или пронесет на этот раз.
Я чуть ли не силой довел Игната до скамейки, усадил и сам сел рядом.
– Неужели Иван Николаевич из-за меня пострадал? – отчаянно глядя в пол, спросил старик.
– Нет, Игнат, – твердо ответил я. – Тут дело в чем-то другом. Говоришь, он способность хотел взять? Значит, был сильным целителем?
– Отменным, Александр Васильевич. Я как-то стакан уронил по глупости, кинулся осколки подбирать и руку поранил. Кровь рекой потекла, ладонь до кости рассадил. Так Иван Николаевич мне в ее в минуту залечил. Вот, смотрите!
Игнат протянул мне ладонь. Поперек ладони шел неровный белый шрам.
– И кулак сжимается.
Игнат сжал костлявый кулак, показывая, что мышцы и сухожилия работают.
– И шрам Иван Николаевич обещал убрать, попозже – как научится.
Для целителя, еще не получившего свой Путь, такое мастерство было удивительно.
– Да я и так похожу, со шрамом, – торопливо добавил Игнат. – Что мне сделается? Работает рука, и ладно.
– Больно было? – сочувственно спросил я.
– Больно, – кивнул Игнат. – А как Иван Николаевич лечить взялся, так боль вмиг прошла. Золотые руки у него, и дар сильный.
– Вот, видишь, – улыбнулся я. – Значит, не мог он себя до магического истощения довести. Целитель, в первую очередь, себя лечит. Это само собой получается. Организм сначала себя бережет, а потом на других силу дает.
– А как же тогда он дара лишился? Или магия отобрала? Я слышал, что такое бывает. Если большой талант у человека, его беречь надо. Чуть ошибся, и потерял.
Я покачал головой.
– Это все сказки, Игнат. А почему Горчаков потерял дар, я не знаю. Тут разбираться надо. Но ты точно ни в чем не виноват.
– Спасибо на добром слове, Александр Васильевич. Только что уж теперь? Господин директор меня уволил. Пойду вещи собирать.
– Погоди.
Я чуть не силой усадил старика обратно на скамью.
– Расскажи, как получилось, что ты стал прислуживать Ивану?
– Это ваш дед меня попросил за ним присмотреть, – отводя взгляд, ответил Игнат. – Чтобы не случилось чего. А я вот не углядел.
– Не вини себя, – строго сказал я.
От сердца немного отлегло. Деда-то я сумею убедить, что Игнат ни при чем. А значит, служителя восстановят в лицее. Или Игорь Владимирович найдет ему дело. В общем, в беде не бросит.
– Ты ведь в лицее жил? – спросил я. – Найдешь, где переночевать?
– На вокзале переночую, – ответил Игнат. – А утром к себе, в деревню поеду. На службу меня теперь никто не возьмет, без рекомендаций-то. А там как-нибудь устроюсь.
А вот это уже никуда не годилось. Я был уверен, что рано или поздно директор лицея одумается и поймет, что Игнат ни в чем не виноват. Но где потом искать старика?
