В спальне снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов, которые как ни в чём не бывало продолжали отсчитывать время. Но теперь это было уже не прежнее время – в нём появилась новая глубина, новая тайна, ждущая своего часа, чтобы раскрыться полностью.
Пробуждение в новой реальности
Лина проснулась резко, словно выброшенная из глубин сна невидимой силой. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица, а тело покрывал холодный пот. Первые лучи рассвета едва пробивались сквозь шторы, окрашивая комнату в бледно-серые тона. Предметы в полумраке казались незнакомыми, словно она проснулась не в своей спальне, а в каком-то чужом месте.
Образы сна ещё стояли перед глазами – настолько яркие и отчётливые, словно это были не фантазии подсознания, а воспоминания. Тот сад с неземными цветами, чьи лепестки пульсировали мягким светом… ворота из тёмного камня с вырезанными на них символами, похожими на те, что украшали её кулон… глубокий голос, назвавший её Лианой, звучавший одновременно чужим и до боли знакомым. Она помнила, как во сне этот голос рассказывал ей о мире за воротами, о силах, спящих в её крови, о предназначении, которое она должна исполнить.
– Лиана, – прошептала она, пробуя имя на вкус. Оно ощущалось странно правильным на языке, словно её настоящее имя, которое она носила когда-то давно. В этом имени звучала сила и грация, отголоски какой-то древней истории. "Лина" вдруг показалось ей слишком простым, неполным, как незаконченный рисунок.
Она потёрла виски, пытаясь справиться с головокружением. Странное ощущение раздвоенности не покидало её – словно две личности, Лина и Лиана, боролись за право существовать в одном теле. Путаница образов и имён вызывала тревогу, но и какое-то болезненное любопытство – что за история стоит за этим? Кто такая Лиана? И почему именно сейчас эти видения стали такими яркими?
Лина повернула голову и замерла. На подушке рядом с ней лежал аметистовый кулон. Тот самый, с которым она легла спать накануне вечером. Она точно помнила, как надела его перед сном, ощущая странное спокойствие от прикосновения камня к коже. Теперь же он лежал на подушке, словно кто-то снял его с её шеи, пока она спала. Мурашки пробежали по коже от осознания необъяснимости происходящего.
Она медленно протянула руку и дотронулась до камня – он был тёплым, словно живой, и слегка пульсировал в такт её сердцебиению. От прикосновения к нему по пальцам пробежала еле заметная дрожь, похожая на слабый электрический разряд, но не неприятная, а скорее бодрящая.
– Как ты здесь оказался? – прошептала она, поднимая кулон. В утреннем свете аметист казался обычным, но что-то в нём изменилось – он словно наполнился внутренним сиянием, хотя никакого видимого свечения не было. Глубина камня казалась бесконечной, как будто он был не просто кристаллом, а окном в другое измерение. В его фиолетовых гранях мелькали тени и отблески, складываясь в узоры, которые тут же распадались, не давая уловить себя.
Брин запрыгнул на кровать и осторожно обнюхал кулон. Его поведение было странным – он словно признавал в камне что-то знакомое и при этом опасался его. Шерсть на загривке кота стояла дыбом, глаза расширились, а уши были напряжённо направлены вперёд. Он издал низкий звук, нечто среднее между мурлыканьем и рычанием.
– Ты что-то знаешь, да? – Лина погладила кота, чувствуя, как дрожит его тело. – Что происходит, Брин? Что это за кулон на самом деле? Ты ведь видишь что-то, чего не вижу я?
