Читать онлайн Ника Чернорукова - Тайны Верхней Полянки

Алексей дремал на жёстком сиденье электрички, монотонно качающейся на рельсах и уносящей его в город детства. То и дело он очухивался ото сна и глядел в окно на растянутые вдоль рельсов поля. Пейзаж не менялся часами —редкие деревья, ветви которых цеплялись за низкое небо мелькали за окном. В вагоне было прохладно и пахло сыростью, будто воздух набрался влаги из мокрых курток пассажиров.

Он выглядел усталым: под глазами пролегли тени, а губы были слегка обветренными. Тёмные волосы аккуратно уложены, но беспокойные жесты и сгорбленная поза выдавали его напряжение. Алексей продрог от влаги и кутался в тёмную куртку-бомбер, надетую поверх серого худи. На коленях лежал бежевый рюкзак. Вчера он узнал о смерти отца. Сначала он не поверил, но правда быстро настигла его сознание. Отец скончался.

Алексей провёл в дороге больше суток, не сомкнув глаз. Сон просто не приходил. Он любил отца. Тот был единственным, кто растил его с тринадцати лет, кто был опорой, наставником, семьёй. А теперь его больше нет. Алексей уехал из дома в девятнадцать, поступил в институт после армии и навещал отца редко – три или четыре раза за всё это время. Сожаление отдавало горечью. Он так и не успел познакомить отца со своей женой и еще не рожденной дочкой. Мысль о том, что отца больше нет, давила на него всей тяжестью – он чувствовал себя, словно дерево, лишившееся корней: ещё стоял, ещё дышал, но внутри – пустота. Одиночество впивалось в грудь, словно холодные пальцы. Но вдруг, из глубин этой боли, вспыхнула мысль: его жена ждёт ребёнка. Их дочь. И теперь он сам станет корнем. Не тем, что держит в себе воспоминания, а тем, что даёт силу, питает, оберегает. Он будет поддерживать эту новую жизнь, как земля держит росток – терпеливо, надёжно и с верой.

Он вспоминал, как отец воспитывал его один, с тех пор как мать исчезла без следа – это произошло тринадцать лет назад. С тех пор они жили вдвоём, все заботы и тревоги легли на плечи отца. Исчезновение матери стало раной, которая никогда не затянулась. Полиция вскоре перестала рыться в деталях, а спустя год и вовсе закрыла дело, сославшись на отсутствие улик. Алексей был подростком, но даже тогда понимал: искать её никто по-настоящему не собирался.

Он помнил, как отец, не раз скрипя зубами от бессилия, говорил, что следователи считают: мать, возможно, сбежала с любовником. Ведь вместе с ней исчез и дядя Лёня – отец его подруги Эллы, друг семьи, человек, с которым их связывали давние и крепкие отношения. Странно, слишком странно – исчезнуть вдвоём, в один день, как будто раствориться в воздухе. Не оставив ни записки, ни следа. С тех пор эта история превратилась в семейную тень. Ничего не доказано, но что-то всегда витало в воздухе. Алексей не раз ловил себя на мысли: а что, если они действительно ушли вместе? Но куда? И почему? И главное – почему оставили всё, что у них было? И почему за все это время они так и не вышли на связь? Неужели они предпочли просто забыть свои семьи, своих детей? Или произошел несчастный случай, и они погибли? Алесей понимал, что никогда не найдет ответов на эти вопросы.

Электричка подъезжала к станции. Алексей смотрел в окно на родную Верхнюю Полянку. Город казался всё тем же, казалось он застыл во времени. Ничего не изменилось с тех пор, как он был подростком. Выйдя на платформу, он накинул рюкзак на плечи. Воздух был прохладным, пахло влажной землёй и сыростью. Станцию так и не достроили, хотя кабинку кассира обновили и поставили биотуалет. Алексей подумал о тёте Люде, старой кассирше, которая проработала здесь чуть ли не всю жизнь. Она явно была не очень довольна, когда биотуалет поставили рядом с её рабочим местом. Поезд тронулся, и Алексей полной грудью вдохнул воздух родного города, ароматы его детства.

Верхняя Полянка утопала в зелени. Крыши немногих многоквартирных домов блестели на солнце, но частный сектор почти не было видно за деревьями. Высоких домов здесь не было – три этажа считались пределом. В сравнении со столицей, этот городок казался игрушечным, слишком простым и тесным. Верхняя Полянка состояла из двух районов. Старый район называли «Центром» – там располагались здание администрации, школа и несколько других построек, составляющих основу городской инфраструктуры. Жилые дома были в основном двух- и трёхэтажные, сталинской постройки. Центр окружали частные дома, а с северной стороны, через дорогу, находилось кладбище.

Дальше, на восток от частного сектора находилась «Барачка» – район, который считался неблагополучным. Здесь постоянно что-то происходило: драки, ссоры из-за пустяков, жалобы на громкую музыку или машины, перегородившие проезды. Лет двадцать назад тут собирались построить завод по переработке мусора. Для строителей возвели бараки из металлических контейнеров, которые должны были стать временным жильем. Но строительство так и не началось. Компания обанкротилась, а контейнеры превратили в квартиры. Теперь в них жили люди, которым некуда было идти.

Алексей спустился с мостика и двинулся в сторону «Центра». Там, в одной из сталинских двухэтажек, находилась квартира его отца. Дом стоял на окраине, почти на самом краю города. Из окна одной из комнат открывался вид на кладбище. Алексей вспомнил, как в детстве они с друзьями оставались ночевать у него дома, пока отец был на работе, и сидели в темноте, таращась на могилы через оконное стекло, подначивая друг друга и стараясь увидеть хоть малейшее движение. Страх тогда казался частью игры.

Алексей шагал по городу прикрывая глаза рукой, солнце било в глаза. Прищурившись, он корил себя за то, что забыл дома солнечные очки.

– Лёшка! Ты, что ли? – услышал он знакомый голос.

Он обернулся и заметил женщину, размахивающую рукой. Очень полная, с круглым, румяным лицом, светлыми глазами и волосами пепельного оттенка, которые лежали мягкими волнами. На ней была светло-зелёная рубашка с короткими рукавами и голубой фартук, плотно завязанный вокруг талии. Уши украшали небольшие золотистые серьги-кольца.

– Лёшка! Ну-ка, подойди! Дай на тебя посмотреть! – женщина шагнула вперёд, улыбка на её лице растянулась до ушей.

Алексей наконец узнал её – тётя Валя, продавщица из «Семёрочки», местного магазина. Сколько он себя помнил, она всегда стояла за прилавком, громкая и добродушная.

– Лёшка! – радость её вдруг сменилась неловкостью. – Боже, ты прости меня, что это я тут радуюсь, как дура. У тебя же отца не стало… Прими мои соболезнования, мой хороший, – добавила она уже серьёзно, хотя голос оставался всё таким же громким.

– Спасибо, тёть Валь, я вас тоже рад видеть, – Алексей попытался улыбнуться, но получилось натянуто.

– Зайдёшь? Может, чего поесть возьмёшь домой? А то, что, что Лариска наготовила, уже, небось, прокисло… Лариска-то часто заходить стала в последнее время к нему, ухаживала, пока он болел. – Тётя Валя неожиданно ухватила его за локоть и, не дожидаясь ответа, потянула к магазину. – Ты ведь когда уехал, он готовить-то совсем перестал. Заморозку всякую брал да разогревал себе. Или бич-пакеты эти дрянные! Как желудок-то не посадил, от этого ведь и помереть недолго… – Она осеклась и прикрыла рот рукой. – Блин, прости, Лёха… Я не подумала.

Алексей засмеялся. Грубоватая откровенность Валентины Ивановны его не обижала – она всегда говорила прямо, что на уме, и люди привыкли к её шумному добродушию.

Минут через пятнадцать он вышел из магазина, с трудом отвязавшись от тёти Вали и её лекций о вкусной и здоровой пище. В руках был пакет, набитый пельменями и лапшой быстрого приготовления. Он посмотрел на покупки и усмехнулся. «Да уж, батя, ты точно бы одобрил.»

Ощущение возвращения в прошлое становилось всё сильнее. Улицы, запахи, даже разговоры с местными – всё это тянуло его обратно, в те дни, когда он жил здесь, в Верхней Полянке, и казалось, что время никуда не спешит. Алексей вошёл во двор дома, где прошло его детство. Место казалось одновременно знакомым и чужим. С каждым шагом он ощущал горечь утраты – не только от того, что отца больше нет, но и оттого, что сам оставил всё это позади много лет назад.

Двор оставался зелёным, как и прежде. Высокие деревья росли над крышами домов, их кроны колыхались под лёгким ветром. Но что-то изменилось. Машины, бездумно припаркованные прямо на траве, оставили глубокие колеи. Газон превратился в грязное месиво, перемешанное с окурками и пластиковыми бутылками. «Раньше машин было намного меньше» – мелькнула мысль.

В подъезде было темно и сыро, ступени облупились, а перила казались хлипкими, как будто их никто не ремонтировал с тех пор, как он здесь жил. Войдя в квартиру, Алексей сразу почувствовал тяжёлый, застоявшийся воздух. Пахло старыми вещами, пылью и чем-то кисловатым. Сразу пройдя на кухню, Алексей отметил, что ужасный, красный кухонный гарнитур никуда не делся, отец так и не заменил его. Он оставил пакет с покупками на столе и поспешно открыл окна. Воздух ударил в лицо, прохладный и резкий. Квартира выглядела запущенной. На полу валялись старые тряпки и одежда. Всё лежало так, словно отец давно потерял интерес к порядку. Вся мебель была старая, ещё с тех времён, когда родители вместе обустраивали квартиру. Деревянные шкафы с облупившимся лаком светло-коричневого, почти оранжевого цвета, продавленный коричневый диван. Единственная современная вещь – огромный плоский телевизор, стоявший на массивном комоде.

В спальне пахло ещё сильнее. Постельное бельё не менялось, похоже, несколько месяцев. Алексей скривился и сразу решил выбросить его. Он открыл шкафы – оттуда тянуло затхлостью. Вещи лежали кучами, будто сваленные абы как, без всякого порядка. Он собрал всю эту груду в пакет, не разбираясь, что оставить, а что выбросить. Важнее было просто избавиться от этого запаха. Алексей поснимал с карнизов старые тряпки, которые когда-то были шторами. Они потемнели от пыли и почти не пропускали свет. Все они отправились в тот же пакет для мусора.

На стене висела картина – он помнил её с детства. Художник нарисовал этот же интерьер, почти в точности. Но на картине мебель была другой – тёмно-коричневой, а диван зелёным. Запах понемногу уходил в открытые окна, но на его место пришло что-то другое – холодная пустота, напомнившая ему, что теперь он здесь один.

Алексей навел порядок на кухне. Всё из холодильника пришлось выбросить – еда давно испортилась. Хотя там и не было почти ничего: пара заплесневелых кусочков сыра, открытую банку с консервами, пакет молока, который превратился в твёрдую глыбу. Всё это отправилось в мусорный пакет. Он собрал ненужную посуду – старые кастрюли, треснувшие тарелки, чашки с отколотыми краями. Оставил только одно, что могло пригодиться: кастрюлю, сковороду и пару тарелок с кружками. Всё остальное затолкал в большой мусорный пакет и выставил его у двери.

Сделав основное, Алексей вдруг вспомнил о Ларисе – его давней подруге, с которой они дружили ещё со школы. Они почти не общались в последние годы, разве что иногда переписывались на праздники. Он даже не предупредил её, что собирается приехать. Но теперь решил написать. Надеялся, что она обрадуется.

Лариса всегда была к нему неравнодушна. Ещё в школьные годы это было заметно. Но Алексей не мог ответить ей тем же, потому что был тайно влюблен в свою вторую подругу Эллу. Их троица казалась нерушимой. С первого класса они ходили в одну школу, делали уроки и вместе шкодили на улице. Пробовали алкоголь в старших классах, скрываясь от родителей и неизменно получали от них выговор.